Версия для печати

Далее митр. Сергий излагает свою теорию "двух первоиерархов".

"По документальным нашим данным, — пишет он, ссы­лаясь на распоряжение митр. Петра о заместительстве, — Заместитель облечен Патриаршей властью в том же объеме, как и заменяемый им Местоблюститель. Да и существом дела это требуется, иначе не было бы ответственного корм­чего у Церковного корабля, и тогда не было бы и цели кому бы то ни было передавать власть". (Идея "единоначалия" в четкой формулировке — Л. Р.).

По поводу заявлений об ограниченности его прав, он опять указывает на отсутствие соответствующей оговорки в распоряжении митр. Петра и делает более важное заме­чание по существу:

"Такой оговорки в документе от 6 декабря нет, да и по существу дела ее не могло быть. Ведь у нас существует постановление Патриарха и Синода от 5/18 мая и 7/20 но­ября 1920 г. за № 362, по которому предоставлялось епар­хиальным архиереям вершить все дела (а не только теку­щие), когда прекратится административная связь епархии с центром. Какой же был бы смысл нагромождать лишнюю инстанцию — Заместителя, если бы последний не мог ни­чего делать больше предоставленного каждому епархиаль­ному архиерею".

В принципе митр. Сергий прав — назначение замести­теля митр. Петром было не вполне последовательным ак­том, не предусмотренным ни в одном из Соборных и Пат­риарших постановлений (прецедент с митр. Агафангелом в 1922 г., как мы показывали, имел совсем другое содер­жание), и, строго говоря, после ареста митр. Петра иерархи Русской Церкви должны были переходить на самоуправ­ление по Указу 7/20 ноября 1920 г., как это было сделано в 1922 г. после ареста Патриарха Тихона, при невозможности митр. Агафангелу управлять Церковью. Но именно относительная неудача этого опыта побуждала русских епис­копов держаться за сохранение единоначалия любой це­ной. Однако единственная роль, в которой мог выступить заместитель, — это быть уполномоченным митр. Петра, охраняющим неизменность курса церковной политики и состава иерархии до выяснения дела митр. Петра. Но и в этом качестве он мог быть лишь добровольно признан епископатом и никакие его распоряжения не могли иметь при­нудительной силы. Если митр. Сергий считал такое заме­стительство бесполезным, то он должен был отказаться от него, призвав русских епископов к самоуправлению.

Но митр. Сергий развивает идею заместительства в пря­мо противоположном направлении.

На опасность двоевластия, указанную митр. Кириллом, он отвечает весьма решительным "отстранением" митр. Петра от всякого фактического управления:

"За распоряжения своего Заместителя Местоблюсти­тель ни в какой мере не может быть ответственным, и по­тому нельзя ожидать или требовать, чтобы Местоблюсти­тель вмешивался в управление и своими распоряжениями исправлял ошибки Заместителя. Такое вмешательство по­вело бы только к еще большему расстройству Церковных дел и к анархии, как и всякое двоевластие. Как самостоя­тельный правитель, Заместитель сам и отвечает за свое прав­ление перед Поместным Собором".

Остается только одно ограничение: "Ушел Местоблюсти­тель от должности (за смертью, отказом и под.), в тот же момент прекращаются полномочия Заместителя. Само со­бою понятно, что с возвращением Местоблюстителя к управлению Заместитель перестает управлять".

Понадобилось еще два года для того, чтобы православ­ное церковное сознание созрело для полного и исчерпы­вающего ответа на "экклезиологические построения" митр. Сергия.

В июле 1933 года иерарх, не указавший свое имя (ско­рее всего, это митр. Кирилл, хотя некоторые предполагают, что авторство принадлежит митр. Иосифу), писал митр. Сергию (документ, ввиду его важности, приводим цели­ком).

"Его Высокопреосвященству, Высокопреосвященнейшему

Сергию, Митрополиту Горьковскому.

Ваше Высокопреосвященство!

Достигнув возраста, являющегося по слову Святого Псалмопевца начальным пределом земной человеческой жизни, стоя, так сказать, в преддверии могилы, сознаю свой долг разъяснить своим собратьям архипастырям, пастырям и верующему народу, почему я считаю Вас узурпатором церковной власти и отказываюсь повиноваться админист­ративно-церковным распоряжениям Вашим и учрежден­ного Вами Синода. Между тем у меня нет непосредствен­ной возможности довести свое исповедание до слуха (подч. в тексте — Л. Р.) Церкви и потому я вынужден это сде­лать, обращая его к Вам, дерзновенно утверждающему себя Первым Епископом страны; может быть и по искреннему заблуждению и во всяком случае с молчаливого попу­стительства части собратий епископов, повинных теперь вместе с Вами в разрушении канонического благополучия Православной Русской Церкви.

Понимание своих полномочий по управлению Право­славною Русской Церковью Вы неоднократно излагали в своих письмах к разным лицам, недоумевавшим относительно их законности, — писали и мне и затем свои дово­ды представили печатно в статье "О полномочиях Патри­аршего Местоблюстителя и его Заместителя", помещенной в № 1 Журнала Московской Патриархии. Документальны­ми основаниями для Ваших утверждений служат: 1) Заве­щание Свят. Патриарха Тихона, в силу коего Митрополит Петр воспринял звание Патриаршего Местоблюстителя; 2) Распоряжение Митр. Петра от 6 декабря 1925 г., коим "переданы" Вам "обязанности Местоблюстителя"; 3) Резолю­ция митр. Петра от 1 февраля 1926 г., коею не только (как Вы утверждаете) проектировалось "передать высшее управление Церковью коллегии из трех архиереев", а дей­ствительно управление это передавалось, но резолюция была отменена до приведения ее в исполнение, и отмена ее потребовала нового подтверждения о несении Вами своих заместительских обязанностей "попрежнему", причем ука­заны и сроки их: "до окончания дела Митрополита Петра".

1. Патриаршие права и обязанности определены, ут­верждены и изложены Собором 17-18. Завещание Патриар­ха, на основании коего митр. Петр воспринял свои полно­мочия, издано не в силу этих, Собором утвержденных пат­риарших прав, а на основании особого поручения, данного Собором 17-18 гг. лично Святейшему Патриарху Тихону на случай, "когда не окажется в наличии Собором уполномоченного учреждения", — цитирую Вашу статью. Переда­вая на основании сего соборного поручения Патриаршие права и обязанности, Святейший Тихон не мог передать и не передал с ними лично ему на определенный случай Со­бором данного и им исполненного поручения, а митр. Петр, действительно восприявший после патриаршего завещания все патриаршие права и обязанности, не мог воспринять и не воспринял права передавать все патриаршие права и обязанности архипастырю по своему выбору. Утверждение, будто митр. Петр совершил такую передачу своим распо­ряжением от 6 декабря 1925 г. на основании патриаршего завещания, делает почившего Патриарха повинным в уста­новлении для Русской Православной Церкви осужденного Вселенской Церковью порядка завещательной передачи церковных полномочий, а митрополита Петра — в приме­нении такого порядка в жизни церковной. Всеми силами души протестую против такого сговора почившего Патри­арха и его Местоблюстителя.

2. Если бы распоряжение митрополита Петра от 6 де­кабря 1925 г. по своему тексту было даже до буквально­сти сходно с текстом Патриаршего завещания, то оно и тогда не могло бы иметь одинакового с ним смысла и зна­чения для церковной жизни, на самом же деле митр. Петр в своем распоряжении поручает только временное исполнение обязанностей Местоблюстителя такому-то, ничего не говоря о патриарших правах. Только Вашей смелой мыс­лью могло быть понято такое распоряжение в более широ­ком значении, чем уполномочие "вершить только дела так называемые текущие и не... брать на себя решения дел принципиальных и общецерковных".

3. Известная резолюция митр. Петра от 1 февраля 1926 года не только не усиливает значение документа от 6 де­кабря 1925 года, на который Вы опираетесь, но весьма помогает уразумению его действительного смысла и произ­вольности Ваших на него толкований. Оба документа, раз­деленные по происхождению только двухмесячным проме­жутком, издаются одним и тем же лицом по одному и то­му же побуждению с одинаковой целью обеспечить непре­рывность текущих дел церковного управления и сохранить принятый в нем курс на время, пока окончится "дело мит­рополита Петра".

Психологически недопустимо, чтобы автор их не одина­ково оценивал эти документы и в своем представлении как-нибудь умалял силу и значение второго в пользу первого. Излагая второй документ с оговоркой, что "дела принци­пиальные и общецерковные оставляю за собой", он при­писывал не новое какое-нибудь распоряжение, а преду­преждал возможность возникновения чего-нибудь нового. Он лишь пояснял свое распоряжение от 6 декабря 1925 г., подтверждая и для коллегии из трех архиереев, что ей не представляется прав больших, чем какие даны были единоличному заместителю. В распоряжении о единоличном заместительстве оговорки в делах принципиальных нет не потому, будто объем представляемых ему прав мыслился доверителем в более расширенном виде, а потому, что не было опасения в возможности для единоличного замести­теля какого-нибудь искушения совершенно заменить со­бою своего доверителя. Во всяком случае воспринимаемые (видимо, "воспринимая" — Л. Р.) снова заместительские полномочия по резолюции, уничтожавшей коллегию из трех архиереев, Вы воспринимали никак не больше того, что было поручено, но не передано коллегии, и за ее упраз­днением снова возвращалось прежнему исполнителю. По­яснять это Вам для митрополита Петра не было повода, так как предшествовавшим своим поведением Вы являли правильное понимание своих полномочий и полную кор­ректность к своему доверителю, поддерживая с ним дело­вые отношения. Лишившись возможности таких сношений с окончанием "дела митр. Петра", Вы автоматически ста­новились в положение остальных своих собратий и должны были не новый центр церковного управления утверждать, а сами обратиться и призвать остальных собратий к руководству в церковной жизни Патриаршим Указом 7/20 но­ября 1920 г., изданным именно на случай возникновения невозможности сношений с действительным церковным центром и остающимся в составе действующего права Рус­ской Православной Церкви. Если бы по силе сего указа некоторые архипастыри обратились к братскому руковод­ству Вашему, ценя Вашу просвещенность, долголетний опыт и архипастырскую мудрость, то нельзя было бы воз­ражать что-нибудь против такого добровольного объедине­ния. Если бы для удобства сношений и поддержания еди­нообразия епархиальной жизни Вы с объединившимися архипастырями учредили для своей группы нечто вроде Си­нода, но при этом не претендовали бы на обязательность принимаемых Вами решений для всей Русской Церкви, нельзя было бы возражать и против такого учреждения. Тогда не понадобилось бы Вам обременять свою совесть обильными прещениями и запрещениями. Все, и объеди­нившиеся под братским руководством Вашим, и замедлив­шие с таким объединением, по-прежнему оставались бы в каноническом и литургическом единении под затруднен­ным хотя, но отнюдь не утрачивающим своей реальности каноническим главенством своего первоиерарха митропо­лита Петра.

Только отказавшись от своего домысла о тождествен­ности полномочий Местоблюстителя и его Заместителя, об­ратившись под руководство Патриаршего Указа от 7/20 но­ября 1920 г. и призвавши к тому же единомысленных с Вами архипастырей, возможете Вы возвратить Русской Церкви ее каноническое благополучие. Нет надобности бояться могущих возникнуть недоразумений из-за произ­веденных вами в последние шесть лет назначений, переме­щений и т. п. Благодать Божия уврачует немощи наши, и хотя утомлены уже скорбями Церкви архипастыри, пасты­ри и верующий народ, они все-таки найдут в себе силы поставить церковную жизнь в условия, не нарушающие ее канонического достоинства, с одной стороны, и соответст­венные с декретом об отделении Церкви от Государства и с законом от 8/IV 1929 г. с разъясняющей его инструкцией от 16 января 1931 г. — с другой.

1933 г. июля 15/28 дня".

Митрополит Сергий не ответил на этот раз ничего...

Документ, несомненно, дошел до православных архие­реев и был положен в основу канонической позиции "не­поминающих" (так называли себя те, кто возносил за богослужением только имя митр. Петра, но не имя митр. Сергия). Так, в сентябре того же, 1933 года, еп. Ковровский Афана­сий (Сахаров) пишет к еп. Владимирскому Иннокентию, сообщая о своем разрыве с митр. Сергием, в связи с присвое­нием последним прав первоиерарха. В качестве основания для отделения владыка Афанасий указывает на Патриар­ший Указ от 7/20 ноября 1920 г.

Митр. Кирилл в это время занимается активной дея­тельностью по организации "непоминающих", пользуясь возможностью общения и переписки, которую он сохранял до своего ареста 1 июля 1934 г. (в Гжатске).

Приведем два его документа этого периода.

"Из ответа на мнение некоего о необходимости митр. Кириллу объявить себя Местоблюстителем до времени освобождения митрополита Петра.

Неблагополучие в Русской Православной Церкви ви­дится мне не со стороны содержимого Ею учения, а со сто­роны управления. Сохранение надлежащего порядка в церковном управлении со смерти Святейшего Патриарха Ти­хона и до созыва законного Церковного Собора обеспечи­валось завещанием Святейшего Патриарха, оставленным им в силу особого, ему только данного и никому не передаваемого права назначить себе заместителя. Этим завеща­нием нормируется управление Русской Церковью до тех пор, пока будет исчерпано до конца его содержание. Не­сущий обязанности Патриаршего Местоблюстителя иерарх сохраняет свои церковные полномочия до избрания Собо­ром нового Патриарха. При замедлении дела с выбором Патриарха Местоблюститель остается на своем посту до смерти или собственного добровольного от него отречения или устранения по церковному суду. Он не правомочен на­значить себе Заместителя с правами, тождественными его местоблюстительским правам. У него может быть только временный заместитель для текущих дел, действующий по его указаниям. Вот в этом пункте и является погрешность со стороны митрополита Сергия, признающего себя в от­сутствие митрополита Петра имеющим все его местоблюстительские права. Его грех в превышении власти, и пра­вославный епископат не должен был признавать такую власть и, убедившись, что митр. Сергий правит Церковью без руководства от митр. Петра, должен был управляться по силе Патриаршего Указа 7/20. IX. 1920 г., готовясь дать отчет в своей деятельности митрополиту Петру или Собо­ру. Если до созыва Собора Местоблюститель умирает, то необходимо снова обратиться к Патриаршему завещанию и в правах Местоблюстителя признать одного из остающихся в живых, указанных в Патриаршем завещании иерархов. Если ни одного в живых не окажется, то действие завеща­ния окончилось, и Церковь сама собой переходит на управ­ление по Патриаршему Указу 7/20. IX. 1920 г., и общими усилиями епископата осуществляется cозыв Собора для выбора Патриарха. Поэтому только после смерти митро­полита Петра или его законного удаления я нахожу для себя не только возможным, но и обязательным активное вмешательство в общее церковное управление Русской Церковью. Дотоле же иерархи, признающие своим Первоиерархом только митрополита Петра, вознося его имя по чину за богослужением, и не признающие законной пре­емственности Сергиева управления, могут существовать до суда соборного параллельно с признающими; выгнанные из своих епархий, духовно руководя теми единицами, какие признают их своими архипастырями, а невыгнанные руко­водя духовной жизнью всей епархии, всячески поддержи­вая взаимную связь и церковное единение.

Предыдущая страница (1/4) - Следующая страница (3/4)