Версия для печати

На почетное место соединительного звена вместо археоптерикса теперь выдвигают другое пернатое существо — протоависа, найденного в 1987 году в количестве трех экземпляров, но далеко не все специалисты считают его действительно переходной формой, а не птицей. Он оказался найденным в слоях, датируемых 225 млн. лет, то есть на 75 млн. лет старше археоптерикса. Это единственное обстоятельство, позволяющее предполагать протоависа предком птиц. Но птичьих черт у него оказалось даже больше, чем у археоптерикса. У него вполне птичий череп и клюв без всяких зубов, как у большинства обычных птиц. Грудная кость у него неподвижна, в костях имеются полости. Крылья и перья полностью сформированы. Единственная заметная черта сходства с рептилиями — позвоночный хвост, как и у археоптерикса. И наконец появляется эта птица одновременно с первыми динозаврами — своими воображаемыми предками. [31,8]. Для сторонников эволюции, как видим, это не великое приобретение!

Вдобавок, не забудем, что для доказательства теории Дарвина требуется цепочка переходных форм, которой никто нигде не видел.

(вставка рисунка археоптерикс рядом с протоависом и подпись:
Археоптерикс и протоавис. Головоломка, типа: найдите десять различий)

5. Рептилии — звери.

В этом предполагаемом эволюционном переходе также необходимо преодолеть коренную перестройку организма: и системы кровообращения, и органов размножения (должна возникнуть плацента), и покровов организма (должна исчезнуть чешуя и вырасти шерсть).

Здесь имеется несколько форм, которые также можно считать мозаичными. У них есть признаки и рептилий, и зверей, но все соответствующие органы и системы полностью закончены и присутствуют в совершенном виде. В учебнике биологии рассматривается зверозубый ящер — стопроцентное пресмыкающееся, имеющее только разного размера и назначения зубы, подобно тому, как это бывает у млекопитающих. В остальном между этим ящером и любым млекопитающим — такая же пропасть, как и для прочих рептилий. Например, любое млекопитающее, живущее или окаменевшее, имеет три ушных кости и одну челюстную, а любая рептилия, живущая или вымершая имеет одну ушную и много челюстных костей. Промежуточных же форм по этому признаку не существует. [31].

Здесь также последовало возражение критиков, состоящее в том, что происхождение зверообразных рептилий и этапы их превращения в млекопитающих на сегодняшний день неплохо изучены. При этом отмечается, что известно около сорока видов таких рептилий, каждая из которых может претендовать на роль предка млекопитающих. Непонятно, как логически соединить оба эти высказывания. "Неплохо изучены этапы" каждого из сорока вариантов? Или, правильнее: филогенетическая веточка, не найдя последовательных звеньев, превратилась в целый куст из сорока параллельных отростков, размером в одну форму каждая?

Объективности ради мы это возражение все же приведем, не берясь рассудить на уровне специалистов. Но свою нелогичность критик чувствует сам, почему тут же привычно сетует на неполноту палеонтологической летописи.

Современного крокодила также можно было бы шутки ради считать мозаичной формой по одному признаку: у него четырехкамерное сердце. Больше никаких признаков млекопитающего у него нет, а по некоторым признакам он, как отмечают, даже ближе к птицам. Можно ли считать его переходной формой или предком млекопитающих, если он прекрасно живет рядом с ними вот уже более 100 млн. лет по эволюционному счету, притом ничуть не изменяясь?

Типичными современными мозаичными формами можно считать яйцекладущих — утконоса и ехидну, живущих в Австралии. Эти животные откладывают яйца, но кормят детенышей молоком, имеют нормальную шерсть и по всем прочим признакам напоминают зверей. Впрочем, челюсти утконоса сильно напоминают утиный клюв, а его перепонка между пальцами вполне может быть истолкована, как чисто птичий признак. Так от кого же и к кому является утконос переходной формой: от рептилий к зверям или от зверей к птицам? Вдобавок, нужно учесть, что он так и не "перешел" от кого-то к кому-то, а просто остался утконосом, сосуществуя и со зверями, и с гадами, и с птицами.

Предполагается, что существовали и млекопитающие рептилии, которых находят, правда, в более нижних слоях, чем динозавров, и никто не знает, каким млекопитающим эти рептилии могли дать начало. Ибо по эволюционной шкале между этими классами существ лежит большой временной разрыв. На этот счет строятся только предположения.

Вопрос в том, по каким окаменелым остаткам можно определить наличие у животных млечных желез, равно и предполагаемое наличие шерсти у пресмыкающихся?

Эволюционисты, наши критики, отметили, что можно отличить теплокровное животное по строению неба. У пресмыкающихся нет сплошного небного перекрытия, полости рта и носа не разделяются и поэтому во время проглатывания пищи животное не дышит. Рептилии "могут себе это позволить", поскольку они холоднокровные и дышать им столь часто вовсе не обязательно. Поэтому сторонники эволюции полагают, что те зверообразные, которые имели сплошное небо, были уже теплокровными, а отсюда делают вывод, что они были уже покрыты шерстью. Характерный пример дерзновенности логического построения! А почему бы не предположить, что они просто умели быстро проглатывать свою пищу и жили в таких краях, где не успевали замерзнуть во время обеда? И наконец, сам факт теплокровности все-таки ничего не говорит ни о шерсти, ни о млечных железах.

Главная особенность мозаичных форм — подчеркнем еще раз — это совершенно законченные в своем формировании структуры — перья, шерсть, чешуя и т.п., хотя в одном организме сочетаются структуры, свойственные разным классам животных.

Не логичнее ли предположить, что мозаичные формы являются совершенно особыми творениями, которые созданы Творцом по особому замыслу? Ведь Конструктору всего живого не требовалась наша таксономическая система, где птицы, звери и гады строго разделены между собой? В конце концов наша классификация организмов существует только в нашем абстрактном мышлении, как идея, только для удобства нашего постижения замыслов Творца, но Самого Творца эта система вовсе не может подчинить себе в Его собственном творческом делании.

ЛОШАДИНАЯ СЕРИЯ

Единственной цепочкой, которой могут похвастаться эволюционисты, является так называемая лошадиная серия ( критики отметили, что эта серия не одна; к настоящему времени на таком же уровне разработаны родословия парнокопытных, динозавров, хоботных, некоторых отрядов моллюсков и еще очень немногих животных).

В учебниках приводится последовательность из четырех картинок древних лошадок, различающихся ростом и формой копыт. Но следует помнить, что такая схема выстроена довольно условно и искусственно. На самом деле в мире найдено не 4, а до 300 видов различных лошадей, составляющих даже по признаниям эволюционистов не цепочку, а сложный комплекс, причем в пределах одной территории никак не удается найти последовательности эволюционных изменений: внизу мелкие лошадки, далее все крупнее и крупнее вплоть до современных. Напротив, останки многих разновидностей встречаются в одних и тех же захоронениях. Некоторые представители цепочки вообще не найдены на тех континентах, где найдены другие. Как тогда одни из них могли быть предками других?

Кроме того, если лошадок расставить в воображаемой эволюционной последовательности, то окажется такая "эволюция" количества ребер: сначала 18, потом 15, потом 19, наконец снова 18. Подобные же вариации наблюдаются и в количестве позвонков.

В итоге на сегодняшний день эволюционисты "разобрали" сложный куст лошадиных форм на отдельные восходящие веточки, внутри которых рост животных нарастает, а также якобы идет отбор по признаку укрепления жесткости спины, а вовсе не по числу позвонков или пальцев. Пусть сам читатель судит, насколько убедительны такие умопостроения.

С другой стороны в наше время иногда рождаются лошади и мулы с лишними пальцами, оканчивающимися карликовыми копытцами, совсем, как у "первобытных" лошадей. Поэтому в существовании трех- и четырехпалых лошадей в прошлом нет ничего сверхъестественного. Подобно и рост современных пород лошадей может быть весьма небольшим — метр в холке и меньше. Просто, видимо, первоначально сотворенный род лошадей имел достаточный запас наследственной изменчивости и первоначально это проявилось во множестве разновидностей, но впоследствии, видимо, часть этого разнообразия была безвозвратно утрачена.

Если когда-нибудь эволюционист-палеонтолог раскопает современные породы собак от сенбернара до крошечного мопса, не построит ли он восходящую эволюционную последовательность от последних к первым, как путь развития от низших форм к высшим? Впрочем об изменчивости в пределах рода, мы скажем далее немного подробнее.

Были ли лошади изначально разными видами в пределах одного семейства, или относились к одному роду — в этом также нет согласия у разных авторов. Некоторые самое первое звено в цепочке — маленького пятипалого эогиппуса, вообще не считают лошадью.

Короче сказать, лошадиная история, это не простенькая цепочка, а чрезвычайно запутанный сюжет, у разных авторов рассматриваемый со своими оценками. Если суммировать все данные, вышла бы книга, намного большая, чем эта. Но в любом случае лишнее ребро или лишнее копытце — это не замена чешуи на шерсть или перья.

Общее правило, установленное всеми палеонтологами таково: чем выше таксономическое деление от семейств и отрядов к классам и типам, тем меньше вероятность встретить какую-либо форму, которую с какой угодно натяжкой еще можно толковать как переходную. Между классами еще встречаются мозаичные формы, но поскольку они достаточно закончены в себе, то нет оснований считать их переходными.

НЕОДАРВИНИСТСКИЕ ТЕОРИИ

Итак, переходных форм между высокими таксонами не найдено. Теория эволюции встала не просто перед фактом отсутствия прямых доказательств, но и перед сложностью вообразить себе предполагаемые эволюционные цепочки. Для множества видов просто невозможно даже сочинить эволюционную родословную или, по-научному, филогенетическое древо. Так, активный антикреационист Дерек Эджер, профессор геологии, вынужден признать: "Неслучайно почти все истории об эволюции, которые я учил студентом... теперь опровергнуты. Я сам более двадцати лет искал эволюционные связи среди мезозойских брахиоподов, и это оказалось такой же иллюзией". [цит. по 31]

Объяснить столь неутешительное для дарвинизма положение с переходными формами недостатком ископаемых остатков уже невозможно. Сами эволюционисты большей частью уже не держатся чисто дарвиновского учения о накоплении мелких эволюционных изменений, "фильтруемых" естественным отбором, и выдвигают видоизмененные теории.

Предсказание дарвинизма о множестве переходных форм оказалось полностью несостоятельным. С тех пор теория эволюции уже ничего не предсказывает. Вместо того, чтобы искать подтверждающие факты, она вынуждена постоянно давать объяснения опровергающим фактам.

Рассмотрим в качестве примера две неодарвинистских теории, которые слегка затрагиваются и в школьном учебнике.

1. Прерывистое равновесие.

Сторонниками этого взгляда выступают известные биологи Стивен Гоулд и Найлз Элдридж. Идея заключается в том, что переход от одних видов к другим происходит очень быстро, буквально в несколько поколений в одной обособившейся популяции предков. Такое быстрое изменение не оставляет следа в окаменелостях. Быстрое изменение сменяется длительным периодом накопления непроявляемых мутационных изменений, пока их количество не перейдет в качество и вновь в отдельной малой популяции, где наследственных изменений накопилось много, произойдет новый скачок эволюции.

2. "Обнадеживающий урод" (hopeful monster)

Другая неодарвинистская теория сводит переход от одного класса к другому вообще к одному поколению: динозавр отложил яйцо, а из него вылупляется готовая птица. Автором этой теории является Гольдшмидт, про которого неодарвинисты шутят, что он сам снес это яйцо.

Между сторонниками двух концепций эволюции давно ведется спор, сводящийся в основном к опровержению оппонента на том основании, что ни за ту, ни за другую версию не находится реально подтверждающих фактов. Разница между двумя названными теориями лишь в том, что первая требует долгого случайного повторения случайных изменений (мутаций), а последняя требует одной супермутации повышенной сложности. Трудность последнего случая состоит еще в том, что обнадеживающему уроду должен найтись точно такой же урод противоположного пола для деторождения. В настоящее время концепция Гольдшмита не нашла подтверждений и упоминается большей частью, как курьез биологической мысли.

Не вдаваясь в подробности спора, мы можем лишь констатировать факт хрупкости и шаткости всех подобных построений. Обратим внимание и на то, что для исключения Бога из картины мира, люди готовы придумать самую фантастическую нелепость и невероятицу вроде этих "обнадеживающих уродов", которые позволили совершенно случайно создать все многообразие земной жизни. В такую чушь верить — это научно, а верить во Всемогущего и Всеведущего Творца — почему-то до сих пор считают недопустимым.

То ли еще будет, когда мы доберемся до происхождения человека!..

СРАВНИТЕЛЬНЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ЭВОЛЮЦИИ

Палеонтологические доказательства эволюции можно было бы назвать прямыми, если бы они были убедительными. Цепочек переходных форм весьма немного, да и те сомнительны — этот факт вынуждены признавать все эволюционисты и никуда от него не деться. Объяснение эволюции, как явления, не оставившего следов в окаменелостях, — нравится ли оно нам или нет — нельзя считать более, чем гипотезой, но все-таки не фактом. Ведь это не анализ того, что есть, а объяснение, почему этого нет. Вдобавок никуда не деться от многочисленных свидетельств молодого возраста земли.

Во всех учебниках биологии, школьных и вузовских приводятся косвенные доказательства эволюции: эмбриологические и сравнительно-анатомические. Возражения против этих доказательств рассматриваются и в креационной литературе, перейдем к ним и мы, но предварительно приведем интересное признание одного из резких критиков нашего первого издания:

"Надо ясно понимать, что Т. Гексли, один из сподвижников Ч. Дарвина, пожалуй, еще больше, чем сам Дарвин досадивший тогдашним креационистам, совершил логическую ошибку, выдвинув идею сравнительно-анатомических, эмбриологических и других сравнительных доказательств эволюции. Сравнительный ряд можно построить из любой серии предметов, не связанных общностью происхождения, например, из пуговиц, подобранных по размеру, цвету или форме. Сходство строения, процессов метаболизма, онтогенетического развития и т.д. является следствием эволюции. Поэтому считать их доказательством эволюции нельзя. Нельзя доказывать причину следствием. Это ясно изложил еще сам Дарвин во введении к "Происхождению видов".

Предыдущая страница (1/4) - Следующая страница (3/4)