Святитель Игнатий (Брянчанинов) (1807—1867) –

возродитель духовной жизни в России

Многочисленный сонм святых в райских обителях вечно торжествует и славословит своего Создателя, но имя их не умирает и среди людей, живущих на Земле. Своими делами и служением Богу и людям они поистине воздвигали себе для последующих поколений «памятник нерукотворный».

Одним из таких великих угодников Божиих является русский аскет-подвижник и духовный писатель XIX века — святитель Игнатий (Брянчанинов), «жизнь и труды которого сияют в летописях Церкви ярким светом благодатного избранничества» (1, с. 75).

Святитель Игнатий (в мiру Димитрий Александрович Брянчанинов) родился 5 февраля 1807 года в селе Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии.

Отец будущего святителя, Александр Семенович, принадлежал к старинной дворянской фамилии Брянчаниновых. Александр Семенович Брянчанинов в своей семье сохранял добрые старые обычаи. Он был верным сыном Православной Церкви и усердным прихожанином выстроенного им в селе Покровском храма.

Мать епископа Игнатия Софья Афанасьевна, была интеллигентная женщина с хорошим образованием. Выйдя замуж, она всецело посвятила свою жизнь семье, воспитанию и образованию детей, прежде всего, старшего сына Димитрия.

Отрок Димитрий рано научился читать. Его любимой книгой была «Училище благочестия». Эта книга, простым и ясным языком рассказывавшая о жизни и подвигах древних подвижников, оказала большое влияние на впечатлительную душу будущего подвижника. Юный Димитрий Брянчанинов весьма рано возлюбил уединенную сосредоточенную молитву. В ней он находил отраду и утешение.

Очень способный и не по годам серьезный отрок получил прекрасное домашнее образование. Когда Димитрию исполнилось 15 лет, отец повез его в Петербург для продолжения образования. По дороге в столицу Димитрий впервые открыто высказал желание стать монахом, но отец не обратил на это внимания.

В Петербурге юноша блестяще сдал вступительные экзамены в Военно-инженерное училище, и при большом конкурсе был зачислен сразу же во 2-й класс. Все годы учения Димитрий Брянчанинов был первым учеником. Он отличался редкой скромностью, искренней набожностью и пользовался всеобщей любовью соучеников и преподавателей. Но много и скорбей пришлось претерпеть будущему святителю в училище.

«Светлой звездой, блеснувшей в этой чуждой ему мгле, явилась дружба с Михаилом Чихачевым, который учился в том же Инженерном училище и, подобно своему новому другу, с детства мечтал о молитве и подвигах» (1, с. 76). Их дружба затем продолжалась всю жизнь и являет прекрасный образец истинно христианской дружбы, потому что основой ее были не какие-нибудь земные интересы, а единое стремление служить Христу Спасителю и взаимная поддержка на пути этого служения. Они вместе ходили в храм Божий, вместе молились.

В годы учения Димитрий Александрович был желанным гостем во многих великосветских домах. Родственные связи ввели его в дом президента Академии художеств и члена Государственного Совета Александра Николаевича Оленина. В его доме на литературных вечерах Брянчанинов был любимым чтецом и декламатором, а своими литературно-поэтическими дарованиями он приобрел благосклонное внимание знаменитых поэтов Земли Русской Александра Сергеевича Пушкина, Константина Николаевича Батюшкова, баснописца Ивана Андреевича Крылова (3, с. 27).

Светское общество заманчиво распростирало навстречу Брянчанинову свои объятия, но не смогло уловить его. Не мiрскими развлечениями, а молитвой, посещением храма Божия и изучением наук был занят пытливый юноша. Более двух лет провел он в усердном изучении наук, и вот, когда перед взором ума его открылась обширная область эмпирических знаний человеческих, когда изучил он химию, физику, философию, географию, геодезию, языкознание, литературу и другие науки, — он поставил перед собой вопрос: что, собственно, дают науки человеку? «Человек вечен, и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, — говорил он, — которую я мог бы взять с собою за пределы города!» (4, с. 556). Но «науки молчали» (4, с. 559).

В это время искатель истины познакомился с монахами Валаамского подворья и Александро-Невской Лавры. Они-то и помогли найти то, что тщетно искал он в науке.

Под руководством иноков Димитрий Александрович начал читать творения святых отцов. Вот как сам он пишет о том благодатном влиянии, которое произвели на него святоотеческие творения: «Что прежде всего поразило меня в писаниях отцов Православной Церкви? — Это их согласие, согласие чудное, величественное» (4, с. 560).

Чтение творения святых отцов, назидательные беседы с иноками Лавры, через которых он познакомился с известным впоследствии Оптинским старцем Леонидом, последователем преподобного Паисия Величковского — все это возродило и окончательно укрепило в сердце Димитрия желание детских лет его — уйти в монастырь.

Нелегко было Брянчанинову исполнить это заветное свое желание. Окончив Инженерное училище в 1826 году в чине поручика, Димитрий Алексадрович, желая уйти в монастырь, сразу, в том же году, подал прошение об отставке. Но здесь ему пришлось вступить в единоборство со многими «сильными мiра сего» и «показать пример непоколебимого мужества, доблести мученической, прямого исповедничества» (5, с. 32). Родители категорически отказались благословить его на путь иноческой жизни. Начальство отказало ему в отставке. Сам император Николай Павлович был против его увольнения. Несмотря на убедительные просьбы, личные объяснения, твердость желания и редкую тактичность, Димитрий Брянчанинов не получил отставки, и по назначению начальства должен был в 24 часа выехать в Динабургскую крепость.

Но когда в жизненной борьбе бывают безсильны собственные силы подвижника, ему на помощь приходит Сам Бог и Своим премудрым Промыслом устрояет все ко благу.

В Динабурге, куда Брянчанинов уехал для продолжения службы, он вскоре заболел. Осенью 1827 года генерал-инспектор Инженерного училища, великий князь Михаил Павлович, посетил Динабургскую крепость и, удостоверившись в болезни офицера Брянчанинова, принял его прошение об отставке. Димитрий Александрович сразу же воспрянул духом: он уехал в Александро-Свирский монастырь Олонецкой губернии к старцу иеромонаху Леониду и вступил в число послушников этого монастыря. Однако вскоре иеромонах Леонид был вынужден переселиться в Площанскую пустынь Орловской губернии, а затем в Оптину пустынь. За ним последовал и Димитрий Брянчанинов. Не долго пробыл послушник Димитрий и в Оптиной пустыни. Скудная пища этой прославленной впоследствии обители плохо отразилась на его здоровье.

В это время тяжело заболела мать Димитрия — София Афанасьевна. Готовясь к смерти и желая проститься со своим старшим сыном, она настояла, чтобы отец послал за ним в Оптину пустынь крытую повозку. Находясь и сам в очень тяжелом состоянии в Оптине, Димитрий Брянчанинов согласился посетить больную мать.

Весьма недолго пробыл послушник Димитрий в родительском доме. В скором времени он удалился в Кирилло-Новоезерский монастырь. В этой обители жил на покое известный своею святою жизнью архимандрит Феофан. Строгий устав обители был по душе послушнику Димитрию, но суровый, сырой климат местности отрицательно повлиял на его здоровье.

Он заболел лихорадкой, и для лечения был вынужден вернуться в Вологду и остановиться у своих родственников. Несколько окрепнув, он с благословения Вологодского епископа Стефана жил в Семигородской пустыни, а затем — в более уединенном Дионисиево-Глушицком монастыре.

Годы, проведенные в Александро-Свирском и Кирилло-Белоезерском монастырях, Площанской и Оптиной пустынях, обогатили его духовной мудростью, укрепили его преданность воле Божией.

Он вырос в духовном отношении в мужа совершенна (Еф. 4, 13), могущего и других наставлять на путь спасения, и явил собой редкий пример самоотречения и всецелой преданности воле Божией.

В 1831 году, Вологодский епископ Стефан, видя пламенную ревность послушника Димитрия, решил исполнить желание его сердца: 28 июня он совершил постриг послушника Димитрия в монашество в кафедральном Воскресенском соборе с наречением имени в честь великомученика Игнатия Богоносца. Тому, кто от юности своей носил Бога в своем сердце, приличнее всего было дать это имя.

4 июля того же года монах Игнатий был рукоположен епископом Стефаном во иеродиакона, а 25 июля — во иеромонаха.

Видя духовную зрелость иеромонаха Игнатия, епископ Стефан назначил его вскоре настоятелем и строителем Пельшемского Лопотова монастыря, который был уже предназначен к закрытию. За короткое время благодаря своей мудрости, твердой воле и несокрушимой энергии отец Игнатий возродил обитель в духовном и хозяйственном отношении.

Молодой настоятель относился к братии своей обители с отеческой строгостью и материнской любовью. Чувствуя эту любовь, насельники обители покорно повиновались настоятелю, несмотря на его сравнительно юный возраст.

В это время о его деятельности стало известно в Петербурге. В конце 1833 года он был вызван в столицу и ему поручили в управление Троице-Сергиеву пустынь, с возведением в сан архимандрита.

Троице-Сергиева пустынь была расположена на берегу Финского залива близ Петербурга. Ко времени назначения в нее архимандрита Игнатия она пришла в значительный упадок. Новому настоятелю пришлось перестраивать храмы, корпуса, улучшать хозяйство, решать вопрос уставного и богослужебного порядка в обители, создавать церковный хор.

С 1836 по 1841 год известный церковный композитор протоиерей Петр Турчанинов проживал рядом с Сергиевой пустынью — в Стрельне. Глубоко уважая отца Игнатия, он откликнулся на его просьбу и взял на себя труд обучения монастырского хора. Несколько лучших своих музыкальных произведений отец Петр Турчанинов написал специально для этого хора.

Великий русский композитор Михаил Иванович Глинка тоже был глубоким почитателем архимандрита Игнатия; по его просьбе он занимался изучением древней русской музыки и своими советами способствовал повышению музыкальной культуры хора обители.

Живое участие в организации хора Сергиевой пустыни принимал и директор придворной капеллы Алексей Федорович Львов.

Архимандрит Игнатий совмещал почти несовместимые должности: он был для братии обители прекрасным настоятелем, администратором и в то же время благостным старцем-духовником. В 27 лет он уже имел дар принимать помыслы своих пасомых и руководить их духовной жизнью. По собственному признанию отца Игнатия, служение живым словом было его основным занятием, которому он отдавал все свои силы. Подвиг служения ближним словом назидания был для него источником радости и утешения на поприще его многоскорбной жизни. В Сергиевой пустыни он, несмотря на крайнюю занятость, написал и большинство своих произведений.

С 1838 года круг деятельности архимандрита Игнатия значительно расширился: он был назначен благочинным всех монастырей Петербургской епархии, и мог теперь более широко распространить свое благотворное влияние на монашество всей епархии. Он положил начало возрождению духовной жизни древнего Валаамского монастыря, поставив в нем настоятелем опытного в духовной жизни игумена Дамаскина.

В Сергиевой пустыни отца Игнатия непрестанно безпокоили посетители всех положений и рангов. С каждым нужно было побеседовать, каждому нужно было уделить время. Весьма часто приходилось выезжать в Петербург и бывать в домах знатных благотворителей его обители. Несмотря на такой, внешне, казалось бы, рассеянный образ жизни, в душе архимандрит Игнатий оставался аскетом-пустынником. Он умел при любых внешних условиях жизни сохранить внутреннюю сосредоточенность, заниматься непрестанным деланием Иисусовой молитвы. В одном из писем отец Игнатий писал о себе: «Я, проведя начало моего иночества в уединеннейших монастырях и напитавшись понятиями строгой аскетики, сохранял это направление в Сергиевой пустыни, так что в моей гостиной я был репрезентабельным архимандритом, а в кабинете скитянином» (6, с. 272).

Там, в уединенной келлии, отец Игнатий проводил безсонные ночи в молитве и слезах покаяния. Но, как истинный раб Божий, руководствуясь духом смирения, он умел скрывать от взоров людей свои подвиги.

В 1847 году архимандрит Игнатий, изнуренный болезнями, подал прошение об увольнении на покой, но вместо этого получил длительный отпуск и поехал лечиться в Николо-Бабаевский монастырь Костромской епархии. На пути в этот монастырь он остановился в Москве и несколько дней провел в Троице- Сергиевой Лавре.

В Николо-Бабаевском монастыре отец Игнатий пробыл 11 месяцев, после чего опять вернулся в Сергиеву пустынь. Опять начались многотрудные дни: руководство духовной жизнью монастырской братии, прием посетителей, выезды в Петербург, строительство новых храмов.

По воспоминаниям архимандрита Игнатия (Малышева), его духовный отец — архимандрит Игнатий (Брянчанинов) весьма различно относился к посетителям.

Различное отношение к посетителям зависело от того, с каким расположением души приходили они к отцу Игнатию. Его душа обладала особым, малопонятным нам свойством видеть состояние души других людей. Это особое свойство имеют почти все облагодетельствованные люди, люди духа, а не плоти.

Архимандрит Игнатий с одного взгляда постигал душу человека. С окаменелыми он был молчалив. С лукавыми — порой юродствовал. Но с искавшими спасения, он был откровенен и беседовал подолгу, вливая в душу собеседника спасительный бальзам слова Божия, святоотеческих наставлений и, проверенных своей жизнью советов.

Круг знакомых у отца Игнатия был весьма обширен. Епископы, настоятели монастырей, иноки и простые  мiряне  обращались к  нему со  своими просьбами, зная, что любвеобильное сердце о. Игнатия откликнется на их нужды.

Имя архимандрита Игнатия было известно во всех слоях общества. Весьма со многими духовными и светскими лицами отец Игнатий переписывался. Так, Николай Васильевич Гоголь в одном из своих писем с большим уважением отзывается об отце Игнатии (2, с. 441). Известный адмирал Павел Степанович Нахимов — герой Крымской войны — с благоговением принял икону святителя Митрофана Воронежского, присланную ему в Севастополь архимандритом Игнатием (7, с. 309). Замечательно его письмо к известному русскому художнику Карлу Павловичу Брюллову (7, с. 175).

Всего в настоящее время известно более 300 писем епископа Игнатия. В письмах как-то живее раскрываются качества души архимандрита Игнатия: его необычайная благостность, духовная рассудительность, глубокое и правильное понимание современной ему жизни.

Шли годы. Телесные силы отца Игнатия все более слабели. Мысль уйти на покой, чтобы в уединенном безмолвии провести конец жизни, появлялась все чаще.

В 1856 году он предпринял путешествие в Оптину пустынь, предполагая совсем переселиться туда, но это намерение не осуществилось, ибо Господу было угодно, чтобы Его избранник послужил Святой Церкви еще и в епископском сане.

В 1857 году, по предложению Петербургского митрополита Григория (Постникова; +1860), архимандрит Игнатий был посвящен во епископа Кавказского и Черноморского. Хиротония состоялась 27 октября 1857 года в Петербургском Казанском соборе. Хиротонию совершил митрополит Григорий с сонмом других иерархов.

Отец Игнатий никогда не стремился к епископскому сану. Не об архиерейском жезле, а о простом посохе пустынножителя были его непрестанные мечты. В речи при наречении он сказал: «Во дни юности своей я стремился в глубокие пустыни, но я вовсе не мыслил о служении Церкви в каком бы то ни было сане священства. Быть епископом своего сердца и приносить в жертву Христу помышления и чувствования, освященные Духом — вот высота, к которой привлекались мои взоры» (8, с. 313).

4 января 1856 года епископ Игнатий приехал в город Ставрополь и вступил в управление епархией.

Недавно открытая Кавказская епархия была весьма неустроенна. Население отличалось неспокойным воинственным характером; поэтому первое слово святителя Игнатия, обращенное к Ставропольской пастве, было словом мира (9, с. 5). «Мир граду сему..!»

Недолго — менее четырех лет — управлял Преосвященный Игнатий Кавказской епархией. За это время он посетил многие приходы, организовал деятельность епархиальных управлений, содействовал улучшению положения местного духовенства. Его попечением был создан прекрасный церковный хор, построен архирейский дом, благоустроена Духовная семинария, переведенная в новое здание. Святитель Игнатий прилагал немало усилий, чтобы повысить в ней уровень преподавания. Кроме того, он продолжал неустанно проповедовать. В отношении к клиру и мiрянам Владыка Игнатий был истинным миротворцем: примирял враждующих, всегда старался смягчить наказание виновных. Строгий к себе, он был снисходителен к немощам близких.

Но тяжкая болезнь не покидала епископа Игнатия и на Кавказе, и летом 1861 года он подал прошение уволить его на покой в известный ему уже Николо-Бабаевский монастырь. Через несколько месяцев просьба была удовлетворена, 13 октября 1861 года святитель Игнатий прибыл в названную обитель.

Спустя некоторое время он писал своему другу Михаилу Чихачеву: «Никогда в жизни моей я не был так доволен моим положением, как доволен им теперь. Кажется, мой ангел-хранитель по повелению Божию продиктовал Святейшему Синоду указ о мне — так этот указ удовлетворяет требованиям моего душевного настроения и телесного здоровья» (10, с. 273).

Трудное дело — управление епархией, епископ Игнатий совершил достойно. И теперь он шел на покой, чтобы подготовить в уединении душу для перехода в вечность и для посильных занятий на благо ближних.

И вот, потекли годы уединенной жизни в малоизвестной обители.

Ко времени приезда владыки Игнатия Николо-Бабаевский монастырь пришел в крайне плачевное положение. Не было даже продовольствия, и обитель имела большие долги. Многие здания, в частности храм, пришли в ветхость.

Природный ум и практичность Владыки позволили ему в короткий срок улучшить материальное положение обители, произвести капитальный ремонт зданий и построить новый храм в честь Иверской иконы Божией Матери.

В свободное время святитель занимался пересмотром своих прежних сочинений и написанием новых. В Николо-Бабаевском монастыре святитель Игнатий написал «Приношение современному монашеству» и «Отечник». Множество назидательных писем его относится к этому периоду.

Свои сочинения сам автор разделил на три группы.

Первые 3 тома — «Аскетические опыты», включающие статьи, в основном, написанные в Сергиевой пустыни; 4-й том — «Аскетическая проповедь», куда вошли проповеди, произнесенные на Кавказе; 5-й том — «Приношение современному монашеству», т.е. советы и наставления монашествующим о внешнем поведении  и  внутреннем  делании.   6-й  том  —   «Отечник» — был издан уже после кончины епископа Игнатия. Эта книга содержит высказывания более 80-ти подвижников по вопросам христианской аскетики и примеры из их жизни.

Сочинения епископа Игнатия — это не плод размышлений богослова-теоретика, а живой опыт деятельного подвижника, созидающего свою духовную жизнь на основе Священного Писания и нравственного предания Православной Церкви. «Не имея специального богословского образования, Святитель всю свою жизнь теоретически и деятельно изучал христианство, и преуспел в этом более многих современников, и не случайно магистр богословия протоиерей Василий Нордов назвал епископа Игнатия доктором богословия, не именем, а вещию» (3, с. 3).

О творениях святителя Игнатия нужно сказать, прежде всего, то, что все они имеют печать благодатной помазанности. Он писал свои произведения тогда, когда Божественный глагол касался его чуткого уха, когда в его сердце появлялось слово, посланное Господом.

«Бывали в жизни моей минуты, — писал он обер-прокурору Святейшего Синода Степану Дмитриевичу Нечаеву, — или во время тяжких скорбей, или после продолжительного безмолвия, минуты, в которые появлялось в сердце моем “слово”. Это слово было не мое. Оно утешало меня, наставляло, исполняло нетленной жизни и радости, — и потом отходило. Случилось записывать мысли, которые так ярко светили в сии блаженные минуты. Читаю после, читаю не свое, читаю слова, из какой-то высшей среды нисходившие и остающиеся наставлением» (7, с. 216). По этой причине святитель Игнатий не смотрел на свои произведения как на свои собственные, но признавал их «собственностью всех современных подвижников Православной Церкви» (11, с. 215).

Сочинения святителя Игнатия излагают учение святых отцов о христианской жизни, «примененное к требованиям современности» (4, с. 83). В этом — важная особенность и достоинство его творений.

Богословское наследие святителя Игнатия было принято читателями с большой любовью и благодарностью. Некоторые даже считали, что его творения заменяют «Добротолюбие», но более правильный взгляд на них был высказан профессором Московской духовной академии протоиереем Петром Гнедичем, который утверждает, что творения епископа Игнатия облегчают современным читателям понимание «Добротолюбия» и других аскетических творений святых отцов (12, с. 68). Другими словами, для правильного понимания творений святых отцов нужно сперва прочитать сочинения святителя Игнатия.

Еще при жизни епископа Игнатия его творения пользовались большим доверием и авторитетом для тех православных христиан, иноков и мiрян, кто действительно искал «единого на потребу» - спасения души.

В 1867 году, после многолетней болезни, святитель Игнатий отошел ко Господу.

***

Гроб с телом Святителя был обнесен вокруг собора и при радостном пении «Христос воскресе» опущен  в  землю  в  малой  больничной  церкви  в  честь преподобного Сергия Радонежского у левого клироса.

Весьма примечательно, что епископ Игнатий, почти двадцать пять лет отдавший на служение северной обители преподобного Сергия, — вечное упокоение нашел тоже в храме преподобного Сергия Радонежского, только на юге.

В автобиографических записках Михаила Чихачева отмечены два посмертных явления святителя Игнатия своим пасомым.

Так, на двенадцатый день по кончине святителя одна из духовных дочерей его, находившаяся в большой скорби из-за его внезапной кончины, видела его в неописуемом свете в храме. Ночью того же дня она слышала дивное пение тысячи голосов. Мерно гудели издали густые басы, как гудит в пасхальную ночь звон всех московских колоколов, и плавно сливался этот гул с мягкими бархатными тенорами, с рассыпавшимися серебром альтами, и весь хор казался единым гласом — столько было в нем гармонии. И все яснее и яснее выделялись слова: «Православия поборниче, покаяния и молитвы делателю и учителю изрядный, архиреев Богодухновенное украшение, монашествующих славо и похвале; писании твоими вся ны уцеломудрил еси. Цевнице Духовная, новый Златоусте: моли Слова Христа Бога, Его же носил еси в сердце твоем, даровати нам прежде конца покаяние!» (10, с. 333-334). Пение этого тропаря повторялось в течение трех ночей.

Служение епископа Игнатия словом назидания не прекратилось с его кончиной. Учение святителя о духовной жизни христианина, изложенное им в его творениях, служит спасению христиан всех последующих поколений. Многочисленные издания творений Владыки Игнатия быстро расходились по обителям и частным лицам, по лицу всей Русской земли.

В год блаженной кончины епископа Игнатия в 1867 году, архиепископ Ярославский Леонид (Краснопевков) писал: «Я уповаю, что православные русские люди мало-помалу усвоят себе покойного святителя; в его жизни и писаниях они постараются найти и найдут, что может быть общедушеспасительного» (14, с. 66).

Минули десятилетия. Но память о епископе Игнатии жива среди людей, жаждущих обрести «единое на потребу» (Лк. 10, 42). Интерес к личности и безсмертным творениям святителя Игнатия не угасает и в наши дни. Богословские труды выдающегося иерарха прошлого столетия, отличающиеся глубиной мысли и значительностью духовной проблематики, привлекают внимание многих современных богословов.

На Православном Востоке и в Западной Европе преосвященный Игнатий признан выдающимся подвижником и православным духовным писателем (15, с. 732).

Особо важное значение имеет работа игумена Марка (Лозинского) «Духовная жизнь мiрянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова)», написанная в 1969 году. Это богословское исследование является «результатом огромной работы ученого “следопыта”»(17, с. 156), и оно, будучи «ценным вкладом в русскую богословскую науку, может служить хорошим пособием для преподавателей аскетики и нравственного и пастырского богословия» (18, с. 148).

Епископ Игнатий почитался уже своими современниками, «которые видели в нем ученого подвижника и богослова Православной Церкви» (19, с. 165).

На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви Заграницей в 2000 году святителя Игнатия (Брянчанинова), вместе с другим великим подвижником и духовным писателем Русской Церкви Святителем Феофаном Затворником, канонизировали как подвижника благочестия, автора многочисленных творений, аскета и учителя христианской жизни, труды которого по глубине и духовному содержанию раскрывают дух святоотеческого предания и являются его продолжением.

Среди западных христиан по свидетельству польского богослова священника Яна Пришмонта, «постоянно растет интерес к духовным богатствам» (20, с. 211) Православной Церкви. Но особый интерес в настоящее время представляет учение о духовной жизни, которое «очаровывает западных людей» (20, с. 211). Одним из наиболее авторитетных православных писателей о духовной жизни считается епископ Игнатий (Брянчанинов), которого относят «к влиятельнейшим людям своего времени в России» (21, с. 556; 22, с. 406).

«Все, чему учит епископ Игнатий по вопросам, относящимся к христианской жизни, находится в полном соответствии с Вселенским Преданием Православия, основано на этом Предании, высказанном в творениях святых отцов» (1, с. 72).

И в настоящее время преосвященный Игнатий является лучшим духовным руководителем, лучшим примером того, как в жизненном водовороте человек может сохранить верность Христу, возгревая постоянно в сердце своем огнь любви и преданности Богу.

Творения святителя Игнатия продолжают и ныне действенно оказывать свое благотворное влияние на всех ищущих пути христианского спасения.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:

1. Михаил, архиепископ Ставропольский и Бакинский. Епископ Игнатий Брянчанинов. «ЖМП», 1967, № 5, с. 75-77; № 6, с. 58-73.

2. Приложение к работе иеромонаха Марка (Лозинского) «Духовная жизнь мiрянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова)». Т. 6. Материалы к биографии епископа Игнатия. Загорск, Лавра — Академия, 1967.

3. Марк (Лозинский), иеромонах, доцент МДА. Духовная жизнь мiрянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова). Магистерское сочинение. Ч. 1. Загорск, МДА, 1968.

4. Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова. Т. 1. Аскетические опыты. Изд. 3-е, СПб., 1905.

5. Жизнеописание епископа Игнатия, составленное его учениками. СПб., 1881.

6. Соколов Л. Епископ Игнатий Брянчанинов. Его жизнь, личность и  морально-аскетические воззрения. Ч. 2, Киев, 1915.

7. Приложение к работе иеромонаха Марка (Лозинского) «Духовная жизнь мiрянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова)». Т. 3. Полное собрание писем епископа Игнатия. Ч. 2. Письма к мiрянам. Загорск, Лавра — Академия, 1967.

8. Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова. Т. 3. Аскетические опыты. Изд. 3-е, Спб., 1905.

9. Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова. Т. 4. Аскетическая проповедь и письма к мiрянам. Изд. 3-е, Спб., 1905.

10. Соколов Л. Епископ Игнатий Брянчанинов. Его жизнь, личность и морально-аскетические воззрения. Ч. 1. Киев, 1915

11. Приложение к работе иеромонаха Марка (Лозинского) «Духовная жизнь мiрянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова)». Т 2. Полное собрание писем епископа Игнатия. Ч. 1. Письма к монашествующим. Загорск, Лавра — Академия, 1967.

12. Викторов П., священник (священник П. Гнедич). Святитель-подвижник. «ЖМП», 1958, № 1, с. 57-13. Марк (Лозинский), иеромонах, доцент МДА. Духовная жизнь мiрянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова). Магистерское сочинение. Ч. 2, 3. Загорск, Троице-Сергиевская Лавра, 1968.

14. Приложение к работе иеромонаха Марка (Лозинского) «Духовная жизнь мiрянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова)». Т. 5. Письма духовных и светских лиц к епископу Игнатию. Загорск, Лавра — Академия, 1967.

15. Религиозно-этическая энциклопедия. Т. 6, Афины, 1955 (греч. яз.).

16. «ЖМП», 1983, № 4, с. 17-18.

17. «Журнал Совета Московской духовной академии», № 10 от 11-12 июня 1969 года, с. 156-157.

18. «Журнал  Совета  Московской духовной академии», № 10, от 11-12 июня 1969 года, с. 141-148.

20. Ян Пришмонт. Епископ Феофан, русский православный писатель по нравственному богословию. «Богословские труды», Варшава. 1978 (нем. яз.), с. 211-229.

21. Амман М.И. Очерк Восточно-славянской церковной истории. Вена, 1950 (нем. яз.).