Меню
Главная страница
О задачах издания
Хроника церковной жизни
Проповеди, статьи
История Церкви
О Катакомбной Церкви
Православное богословие
Православное богослужение
Православная педагогика
Православие и наука
Православная культура, литература
Истинное Православие и апостасия
Истинное Православие и сергианство
Истинное Православие и экуменизм
Апостасия РПЦЗ
Расколы, секты
Жития подвижников благочестия
Православная миссия
Пастырское училище
Фотогалерея
Проповеди-аудио

Поиск


Подписка

Подписаться
Отписаться

Наш баннер

Получить код

Ссылки
Леснинский монастырь

Свято-Успенский приход

Severo-amerikanskaya eparhiya

Pravoslavnoe bogosluzhenie

Serbskaya IPC

Manastir Noviy Steynik


"Новый русский". Рассказ

Игорь Колс,
Сидней, Австралия

 

«НОВЫЙ РУССКИЙ»

 

 

                                                           «Не собирайте себе сокровищ на земле,

                                                           где моль и ржа истребляют и где воры

                                              подкопывают и крадут;

                                                           Но собирайте себе сокровища на небе,

                                                           где ни моль, ни ржа не истребляет и где

                                                           воры не подкопывают и не крадут;

                                                           Ибо где сокровище ваше, там будет и

                                                           сердце ваше».

                                                                                                От Матфея VI, 19-21

 I 

            Кто же такой «новый русский»? Что это за понятие такое? Какой словарь даст определение этому понятию? Да, пожалуй, никакой! Появился на свет «новый русский» на рубеже ХХ и XXI века, но и не это важно. Важно, что «новый русский» есть и будет, и будет ещё, вероятно, долго.

            Если попытаться дать характеристику «новому русскому», что называется, в двух словах, то первое слово будет, конечно, «богатый». Хотя не только слово «богатый», но и  «состоятельный» вполне характеризует нового русского. Второе же слово может быть «своеобразный» или «экстравагантный»; «независимый» тоже подходит. Независимый в суждениях, в поведении, в манерах, то есть не стеснительный. Не стесняется в слове, в деле. Ведёт себя непринуждённо. Не то, чтобы вообще без комплексов. Комплексы есть, может и небольшие, однако особенно заметные у нового русского, когда он заграницей, в не очень знакомой обстановке, где сам язык чужой есть препятствие и комплекс проблем сам по себе. Ну и, в заключение, новый русский – человек не простой. Человек, которому палец в рот не клади – отхватит с рукой, такой предприимчивый. Другим словом, на молодёжном сленге, человек «крутой». Если сложить эти понятия, то получается, что новый русский это – «крутой» богач, или состоятельный «крутой».

            Можно здесь при случае разобрать и слово «крутой».

            Крутой может быть поворот. Таким образом, «крутой» может круто поворачивать, резко маневрировать, менять внезапно свои действия.

            Яйцо может быть крутым, то есть не мягким, сваренным хорошенько. Значит «крутой» – ещё и прошедший многое; так сказать, основательно сварился или испёкся.

            Как же появился на свет «новый русский»? Когда он разбогател и как? Почему так быстро «раскрутился», стал «крутым» и народился новым?

            Настяжал ли он состояние за счёт обеднения и слёз других русских, путём всевозможных махинаций и манипуляций, пользуясь случаем, пользуясь моментом, пользуясь беззаконием в стране, или руководствовался старинным большевицко-ленинским лозунгом «грабь награбленное» во время разворовывания народных богатств командой коммунистов-перестройщиков или других перевёртышей, следующих за ними?

            Не так и это важно сейчас. Важно, что он появился и с толстым кошельком и новой амбицией зашагал по мiру.

            Сначала он, конечно, шагал по Москве, другим крупным городам России. Прошёлся по провинции и остальным весям бескрайнего российского простора. И уже основательно «припудренный» решил высунуть нос за границу. Так сказать, мiр посмотреть и себя показать.

            Пройдясь по ближнему зарубежью и потолкавшись в старушке Европе, новый русский, расширяя географию и кругозор, отважился и в дальние страны, где можно диковины заморские посмотреть и, заодно, отличиться перед себе подобными: и своё тщеславие потешить, и другим нос утереть.

 ***

            Александр «выбился» в люди и стал «новым русским» уже к середине девяностых. В конце восьмидесятых он удачно провернул несколько операций по продаже компьютеров на предприятия тогда ещё нерушимого Союза.

            Скупая компьютеры разными способами и из различных источников, вплоть до иностранных студентов и туристов, он продавал их партиями на заводы и фабрики, прилагая всевозможные накладные, справки и ордера на ввоз и покупку. Первую партию остро необходимых для ведения современного хозяйства вычислительных машин он продал своему папе, то есть не то, что папе лично, а папе – директору столичного объединения. Расчёты оформили через специально созданный кооператив под любопытным названием «Умелые руки». Единицей расчётов были советские рубли, хотя и бартерными сделками не брезговали, где рассчитывались за товар предметами ширпотреба, к которым папа Александра имел отношение в силу занимаемой должности, вплоть до надувных лодок, которые в дальнейшем частично обменивались на другие товары и продавались оптом и в розницу. И дальше по цепи шли другие фабрики, заводы, предприятия и объединения с другими товарами и с такими же нуждами и запросами, где тоже директора и начальники были друзьями и знакомыми папы и Александра.

            Ну и в довершение, в сколачивании капитала Александра важную роль сыграла последующая, при развале страны, приватизация. Владельцами заводов, рек, пароходов стали становиться их же бывшие руководители и их партийные заместители, каковым и являлся Александр, будучи к тому времени заместителем генерального директора-папы. Как здесь не вспомнить знаменитое: «Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, ну как не порадеть родному человечку» из «Горе от Ума» Грибоедова.

            Так «пораделось» и Александру, и появился на свет «новый русский». Новый оборотистый и хваткий предприниматель-купец со своими понятиями и взглядами на ведение дел, деньги и на мiр в целом.

 II 

            Cытый и довольный, Александр сидел в своей московской квартире о двух этажах и, потягивая «Мартини», любовался одним глазом видом на ночную Москву, с мерцающими во мрак кремлевскими звёздами, а другим – поглядывал на огромный плоский экран телевизора «Sony».

            Развалясь на диване, Александр отдыхал, положив одну ногу на соседнее кресло, а другую – на большой квадратный кожаный пуф мягкого итальянского набора «Moran». На круглом журнальном столике под правой рукой стояли: хрустальная ладья с орешками фундук в шоколаде, серебряная с позолотой вазочка с конфетами «Lindt» и две тонкого старинного фарфора тарелки с бутербродами с чёрной икрой. На другом антикварном сервировочном столике расположились всевозможные бутылки в нижнем ряду. А на верхней, толстого хрустального стекла полке, – несколько разнообразных стаканов из тонкого стекла.

            Александр отдыхал от трудового дня и долгой рабочей недели, давая возможность своему крупному и полному телу понежиться и расслабиться от дневной суеты. Вся прошедшая неделя была заполнена рядом серьёзных встреч с деловыми людьми со всех сторон государства российского. Велись переговоры и заключались сделки в офисах, ресторанах, в торговых представительствах и даже в бане.

            «Очень плодотворная была неделя, – подвёл итог Александр, – Хорошо поработали – хорошо и отдохнуть надо».

            Постоянная занятость делами не давала ему возможности строить долговременные планы, когда даже планы на ближайшее будущее приходилось часто менять. Приходилось ездить в деловые поездки в Германию, Испанию и другие страны, а также «мотаться» по регионам, заключать сделки, разрешать споры, устанавливать контакты, разрешать конфликты и даже «разводить стрелки». В общем, эмоциональной, нервной и физической нагрузки хватало с лихвой.

            За последние пару лет Александр округлел, размер с пятьдесят второго поменялся на пятьдесят шестой. Появился широкий второй подбородок, пальцы на руках стали похожи, по толщине, на сигары «Cohiba», которыми иногда баловался Александр, появилась отдышка и, вообще, земное притяжение стало чувствоваться заметнее.

            Александру вдруг захотелось побыть с семьёй, с маленьким Алёшкой, которому в феврале будет шесть, с женой, к которой внезапно потянуло, как десять лет назад, когда познакомились в Сочи, где проводил короткий отпуск тогда ещё стройный Александр, а она работала переводчицей в международном туристическом комплексе. Одним словом, потянуло на отдых, пусть кратковременный, но полноценный, с семьёй и, желательно, где-то подальше. Так сказать, сменить широту, как любил говорить Александр, считая, что смена широты способствует нервной разрядке, особенно перемена на южную широту.

            Приближался новый, двухтысячный год. В этом году так и не удалось с семьёй провести отпуск. Супруга с лета ходила в позе обиженной. Ей не за себя было обидно, а за Алёшку, который можно сказать, и отца не видит. Днём – в гимназии или отдельно с учителями занимается, вечером часто с няней или домработницей, которые его и спать укладывают, когда она с мужем на совещаниях и банкетах присутствует или в поездках сопровождает, особенно заграничных, где она нужна как переводчик: владеет свободно английским и немецким.

            Вот и сейчас Алёшку уложила и переводами своими занимается. Не то чтобы своими, а общими: переводит условия немецких контрактов для фирмы Александра. Ему нужно знать все немецкие тонкости, чтобы партнёров немецких понимать лучше и коллег-товарищей не подвести.

 

            – Настенька! Настюха, поди сюда! Хватит тебе с немчурой этой возиться. Побудем вместе, ведь всю неделю не виделись, – позвал Александр.

            Настя выплыла в шёлковом халате в бежевых и синих цветах, из-под которого выглядывали трикотажные брючки и розовая блузка из хлопка, и села на диван рядом с Александром.

            – Ну что же ты, Саша, опять всю неделю Алёшку не видел. Если бы ты знал, как ты ему нужен. У него сейчас такой возраст. Он каждый день меняется. Столько вопросов задаёт. С тобой говорить хочет. Поиграть с тобой или поехать куда уже и не мечтает. Спрашивает меня о таком, что я и ответить не могу, только к тебе и отсылаю: папа придёт, его спросишь. Каждый день ждёт тебя, все разговоры о тебе только.

            – Настенька, дорогая, ты же знаешь, я себе не принадлежу. Завтра на дачу хотел, чтобы вместе поехали, и опять не получается, нужно немцев ехать в Шереметьево встречать, – оправдывался Александр.

            – Саша, ты мне этого не говорил. Я Алешке сказала, что мы завтра вместе на даче будем. Что ему теперь сказать? – тревожно смотрела на мужа Настя.

            – Настя! Я тебе сказал же, что мне нужно немцев встречать! Едет их «главный», я по этикету должен в аэропорту быть. Я не могу сделку сорвать. Ты что, не понимаешь?! – к концу фразы уже взорвался Александр.

 

            Александр с женой старался быть мягким и уступать ей, где мог. В случаях, когда от него требовалось то, что он не мог дать, он становился неприступным, жёстким; холодная строгость наполняла его светло-голубые глаза, и своим молчанием он проводил невидимую черту, линию отчуждённости, как бы говоря: ну если ты не понимаешь малого, о чём мы можем вообще говорить...

            Любой оттенок непонимания, тревоги или неповиновения он воспринимал как вызов, мог затаить обиду и держать её долго, ища даже пути для отмщения.

            Только с женой он отходил быстрее, кротость её обезоруживала его. И если случалось ему нагрубить ей или обидеть, то вскоре он готов был пойти ей навстречу во всём и сделать любые уступки. Он понимал, что семейный мир и благополучие – основа его стабильности в бизнесе, рисковать своим тылом не мог. Знал, что в деловом мiре, где царит атмосфера хищническая и выживает сильнейший, любая шаткость в семье или здоровье может и с ним сыграть злую шутку.

            Настя, примолкнув и сложив ноги под себя, обхватив руками лацканы халата, сидела на диване, свернувшись, как котёнок. Взгляд её отрешённо уставился в телевизор, где показывали программу об Австралии и её знаменитом охотнике Стиве Ирвине. Мелькали экзотические картинки пляжей и тропических лесов. Яркие краски цветов, лазурного моря и южного, светло-голубого неба в разводах живописных облаков, обрамляющих золотое солнце, радовали и успокаивали глаз. Голос диктора рассказывал о «Terra Incognito Australia», Земле Неизвестной Южной, как называлась Австралия на древних картах до её открытия европейцами. О седьмом чуде света – Коралловом Рифе, где самое большое в мiре скопление животных на один квадратный метр, где сама природа, погода и климат предполагают райское бытие, а удивительный и миролюбивый животный мiр является тому подтверждением.

            Незаметно действие передачи перенеслось в Сидней. С высоты птичьего полёта раскинулась, захватывающая дух, панорама знаменитого на весь мiр Сиднейского залива. Ни с чем не сравнимое, в полёте архитектурной мысли, здание Сиднейской Оперы блистало своим чешуйчатым покрытием в лучах солнца, в обрамлении потрясающего воображение моста, перекинувшегося с одной стороны залива на другой. Эта картина на фоне синего океана и зелёных берегов переносила зрителя в удивительный и сказочный мiр, где, казалось, все мечты сбываются и всё исполняется.

            Александр, вслед за женой, устремил взгляд в красочный экран, погрузившись мысленно в путешествие по далёкой стране. И вдруг, воодушевлённый, обратился к ней, как ни в чём не бывало, с трогательной теплотой:

            – Настенька! Дорогая моя! А что, если нам и правда махнуть на Юг!

            – Саша, – посмотрела кротко на мужа Настя. – Какой Юг? Декабрь на носу!

            – Милая моя, я тебе не о нашем Юге говорю, а о настоящем, – Александр самодовольно указал на экран.

            Настя посмотрела на мужа внимательно и, в то же время, уже светилась счастьем, зная, что он не бросал слов на ветер, ценил своё слово купеческое.

            – Саша, а когда ты думаешь, получится? – смотрела, не отрываясь, на мужа она.

            – Давай на Новый Год и махнём! Как раз каникулы! Рождество! И всё прочее, – продолжал возбуждённо Александр.

            – Сашенька! – кинулась в объятия мужа Настя, прижимаясь к нему и разделяя с ним нахлынувшую радость. – Как будет здорово! Алёшка так рад будет!

            – Настя, а ты знаешь, что этот Новый Год – двухтысячный, мы его раньше всех встречать будем в Австралии, – продолжал, захваченный идеей, Александр. – Там у них фейерверк, знаешь какой? Лучший в мiре!

            На лице у Насти появились слёзы, она прижалась к мужу, скрывая свои чувства. Александр никогда не плакал и умел управлять эмоциями, особенно на людях, и от других ожидал того же.

            – Настя, милая, перестань, что ты... Радоваться надо. Обещаю, что поездка будет на все сто! – великодушно заверил он.

            В понедельник, на работе, Александр зашёл в кабинет своей секретарши по «малым» делам и, протягивая ей коробку бельгийских конфет, доверительно произнёс:

            – Катюша, сразу говорю тебе, чтобы это дело между нами было, – Александр поднёс палец к губам и подул на него, глядя заговорщицки в глаза секретарше.

            – Александр Павлович, могли и не предупреждать, – «сделала глаза» опытная Катя, с благодарностью вынимая коробку конфет из увесистой руки босса.

            – Лечу в Австралию с семьёй на Новый Год. Организуй всё, как следует – первым классом. Прилёт за неделю до Нового Года, вылет через две – после. Сначала Сидней посещаем, там встречаем Новый Год. Гостиницу обязательно с видом на залив, мост и Оперу. Потом – Коралловый Риф. Там, чтобы отдых – по полной программе. Пусть встречают и провожают, и везде, чтобы – гиды и туры, в общем, всё, как положено, – скороговоркой поставил задачу Александр.

            – Всё ясно, Александр Павлович, – приняла указания Катя. – Будет сделано.

 ***

            – Что за чудный месяц декабрь, – не могла нарадоваться Настя перед отъездом, впервые собирая в чемодан летние вещи и купальники московской зимой.

            Алёшка не расставался с плюшевой коалой, не вынимая её из рук даже ночью.

            – Мама, а купишь мне в Австралии кенгуру, такую, как эта коала? – Алёша указывал на свою игрушку.

            – Конечно, купим, сынок, – отвечала весело Настя.

            – А в зоопарк там пойдём? – не унимался Алексей.

            – Обязательно, Алёшенька! – разделяла с ним азарт мама.

            – И под водой будем плавать? – не отставал Алёша, видя, что и матери нравится мечтать о предстоящей поездке.

            – И под водой будем плавать, и на воздушном шаре летать, и попугаев кормить, – смеялась с ним Настя.

 III

             Полёт первым классом на Боинге 747 был не просто удовольствием, а прекрасным началом отдыха. Александр с Настей и Алёшкой всю дорогу до Сингапура только и разговаривали между собой об Австралии, делились знаниями о стране, её истории, животном мiре, вспоминали Миклухо-Маклая, русского первооткрывателя Австралии, строили планы на отдых и рассматривали туристические журналы, изучая туры и места, которые должны были посетить.

            Александр с Настей впервые за несколько лет радовались и веселились, как дети, заражённые энтузиазмом сына, предвидя чудесный отдых в сказочной Австралии.

            В полёте от Сингапура до Сиднея жадно смотрели передачи на экране перед собой об австралийских достопримечательностях и других новостях южной страны. Спать не хотелось. Отдых начался и захватил путешественников с головой.

            Обворожительная стюардесса разносила на подносе австралийские сувениры: маленькие, чуть больше спичечного коробка, очаровательные коалы и кенгуру из камня опала с разноцветными прожилками всех цветов радуги, изящные модели Сиднейского Оперного театра, стоящего ракушкой на подставке из австралийского песочного камня и другие изделия зодчества пятого континента, и все неповторимые и желанные.

            Алёшка долго не мог выбрать себе сувенир. Ему хотелось и кенгуру из опала, и модельку Opera House, и хрустального попугая. Стюардесса присела перед его креслом и, держа перед ним поднос с сувенирами, давала возможность рассмотреть и выбрать, что понравится больше, приветливо и весело показывая ему со всех сторон знаки внимания авиакомпании Qantas.

            Держа в одной руке кенгуру, а в другой – Opera House, Алёша переводил взгляд с одного сувенира на другой, стараясь скорее сделать выбор. Решив оставить себе кенгуру, он медленно поставил модель Opera House обратно на поднос и поблагодарил:

            – Thank you very much.

            – You welcome, sir, - ответила, улыбаясь, стюардесса, показывая белые, очень красивые зубы, и, вставая, поставила на кресло Алёши сувенир Opera House, еле заметно подмигнув.

            Александр с Настей, наблюдая за сценой, переглянулись.

            – Смотри-ка, наш делает успехи, – многозначительно посмотрев на жену, сказал Александр.

            – Весь в тебя, – согласилась Настя.

            Счастливый Алексей, сжимая в кулаках сувениры, перекинулся через проход к родителям и прошептал:

             – Я вам говорю, как началось, так и будет, – и обвёл сияющими глазами пространство вокруг себя.

 

            Пролетая над Сиднеем, жадно рассматривали в окна Боинга живописные черепичные крыши и голубые бассейны жителей города, вперемешку с зелёными садами и парками, раскинувшимися в многочисленных сиднейских заливах. Самолёт приземлился в аэропорту точно по расписанию. Первыми пригласили на выход пассажиров первого класса. Радушие сиднейцев покорило «новых русских».

            Выйдя через зелёный коридор в просторное здание аэровокзала, они увидели свою фамилию на табличке, которую держала в руке милая женщина средних лет.

            – Здравствуйте! Мы Прокловы, – обратилась к встречающей Настя.

            – Добро пожаловать в Австралию! – улыбнулась та. – Я Ирина, ваш гид по Сиднею. Багаж уже можно получить, – она указала на соседний выход. – А машина перед выходом, – она показала глазами на белый «Мерседес» за стеклом здания.

            – Что, и ждать не надо? – не удержался Алёшка, стоя перед гидом и рассматривая табличку в её руках.

            – Нет, – нежно провела рукой по его голове Ирина.

            В машине расселись через минуту, отметив при выходе свежайший воздух и ослепительную чистоту.

            Дорога до отеля оказалась быстрой. Промчались по скоростной трассе за четверть часа и въехали в город в английских традициях: с англиканскими храмами, скульптурами и двухэтажными террасами, стоящими посреди многочисленных парков и скверов.

            – Сидней – город парков! – продолжала комментировать начавшуюся экскурсию Ирина.

 

            Войдя в номер, все ахнули:

            – Вот это вид! Опера! Какой мост!

            Залив, с катерами, парусниками, кораблями и старинным фрегатом очаровал прибывших. Пальмы с трёхэтажный дом бросали густую тень перед отелем, а диковинные птицы с длинными клювами и огромные попугаи с жёлтыми хохлами завершали картину экзотического города-курорта.

            – Ну, вообще, – сказал Александр, стоя перед стеклянной стеной своего номера в объятиях жены и сына, не могущих оторвать глаза от захватывающей дух живой открытки.

 IV 

            «Что за наваждение», – думал Александр спустя неделю, любуясь видом из отеля в ожидании Новогоднего фейерверка. – «Неделя пролетела, как один день. Впечатлений – хоть отбавляй. Зоопарк фантастический. Парки и пляжи сиднейские, где время имеет свойство растворяться в небесной и морской лазури. Люди, светящиеся добротой. Торговые центры. Покупки, радующие как никогда раньше. Музеи и выставки. Кухня. Сервис».

            Впервые Александру не хотелось покидать ни отеля, ни города, ни страну. Обычно, находясь за границей, в основном в Европе, ему, после недели отдыха, скорее хотелось домой: продолжать бизнес, работать, делать деньги. А здесь – нет! Становилось вдруг жалко, что время летит быстро, хотя впереди ещё две недели отдыха: на Коралловом Рифе, в Тропическом лесу, островах и, на обратном пути – три дня в Сиднее, а уезжать не хотелось.

            – Так бы и жил здесь! – неожиданно воскликнул Александр, чем вызвал восторг Алёшки и искреннюю радость жены.

            Оба подошли к нему и обнялись, образуя одно целое, единое и неделимое – семью. Семью, которая должна быть единомышленной и несокрушимой в своём союзе. Семью, которая создаёт всё, образует народы и государства, являясь той ячейкой общества, той клеткой, которой строится и созидается всё в человеческом мiре.

            – Саша! Как я счастлива сейчас, как никогда раньше, – не удержала своих чувств Настя.

            Александр повернулся к ней и сказал:

            – Я тоже.       

            Алёшка, сияя счастьем, обхватил за ноги мать и отца, смотря на них, задрав голову, и, разделяя их чувства, пропел хорошо поставленным учителем пения голосом:

 

                                   – «Я так хочу, чтобы лето не кончалось!

                                   Чтоб оно за мною мчалось, за мною вслед!

                                   Я так хочу, чтобы маленьким и взрослым

                                   удивительные звёзды дарили свет!»

 

            Внезапно за окном раздался мягкий, но громкий хлопок. Все обратились к стеклянной стене номера, за которой в море огней раскинулся Сиднейский Залив. Секунда – и огромный шар из светящихся звёзд разлетался над мостом, как гигантский одуванчик. Хлопок, ещё хлопок! Фейерверк огней захватил всё пространство над заливом. Раздались аплодисменты и крики восторга зрителей, собравшихся любоваться Новогодней фантасмагорией. И вдруг с моста в океан полился волной, в длину всего залива, сноп цветных огней, создавая фантастическую иллюзию Северного Сияния. Крики радости слились в единый возглас восторга перед чудным эффектом.

            Прокловы стояли, обнявшись в умилении, завороженные праздничным зрелищем, когда Александр, оторвав взгляд от уже утихающих огней, увидел отражение себя с семьёй в толстом стекле окна. Внезапно перед ним пронеслись воспоминания из жизни. Как отмечали Новый Год прежде, в шумных компаниях, где он «набирался» с друзьями. Вспомнил Новый Год, когда Настя была на последнем месяце…, просила его не пить много...

            Алёшке через месяц будет шесть, а тогда она «на сносях», он же уехал... Узнал, что сын родился, напился на радости..., но не был с ней, не разделил и не вошёл в радость деторождения.

            Александр перевёл взгляд в отражении на Настю и вздрогнул, столкнувшись с ней глазами. Она смотрела на него с кротостью и пониманием происходящего. Они улыбнулись одновременно и, повернувшись друг к другу, соединились в поцелуе.

            – С Новым Годом! – закричал Алёшка.

            – С Новым Счастьем! – сказал Александр, беря со стола шампанское.

            Выпили на брудершафт и, обнявшись, крепко поцеловались.

            – Саша! Саша! Полегче, – чуть отстранилась от него Настя. – Ты, я смотрю, помолодел.

            И смерив мужа глазами, воскликнула:

            – Да и похудел как! Не узнать прямо!

            Оба уставились друг на друга, рассматривая, как впервые, свою «половину».

            «Она у меня красавица», – думал Александр, любуясь загаром Насти.

            Перед Настей стоял настоящий атлет. «Точно, как в Дагомысе», – вспомнила она их первую встречу.

 ***

            Перелёт из Сиднея в Кэрнс перенёс Прокловых в тропическую широту.

            – Что за чудный воздух, – удивлялся Александр, спускаясь по трапу самолёта.

            – Папа, смотри, какие цветы на деревьях. Разве на деревьях могут расти такие? – изумлялся Алёшка, указывая рукой на красные букеты, сидящие на зелёных кронах.

            Настя, держась за мужа, шла сквозь цветущую аллею Кэрнского аэропорта, чувствуя себя так, будто прилетела в родной Сочи.

            Удивительная неделя в тропиках пролетела также быстро, как и неделя в Сиднее. Ежедневные туры захватывали молодеющих на глазах Прокловых с головой. Александру пришлось менять гардероб. Взятые из Москвы шорты, штаны и джинсы уже не просто висели парашютом, а слетали с Александра в буквальном смысле.

            Летали на воздушном шаре; спускались под воду в аквалангах и в особых водолазных шлемах. Плавали в подводной лодке, не уставая любоваться красотами ни с чем не сравнимого Кораллового Рифа с его многообразными обитателями. Скользили по канатным дорогам над вершинами тропических лесов и ходили в их чащах; посещали деревни аборигенов и местные музеи, Аквариум, рынки, магазины и даже замки. Тропическим достопримечательствам не было конца...

            На необитаемых островах, куда их привозили на день, Алёшка с отцом носились друг за другом по песку, изображая диких, в то время как Настя готовила обед под пальмами. Купались и загорали, ловили рыбу и собирали раковины, смеялись и веселились. Взявшись за руки, плавали в масках и ластах, рассматривая под водой морских обитателей. Случалось, что, когда подплывала огромная рыба с глазом с апельсин и принималась рассматривать «удивительное создание» о шести «плавниках» – ластах, Алёшка, не выдерживая напряжения, выпрыгивал из воды и, играясь, выплёвывал изо рта трубку и кричал в морской простор:

            – Чудо! Чудо! Рыба-кит!

            Следом поднимались на поверхность отец и мать, и сами смеялись вместе с сыном.

            Вечером, вернувшись на «большую землю», отдыхали в гостинице. Приняв душ, набравшись сил и переодевшись, отправлялись в ресторан. Качество еды и свежесть устриц восхищали Александра, гурмана и знатока мiровой кухни.

            Перед отъездом из тропиков поехали в деревню местных жителей, где участвовали в танцах аборигенов, смотрели, как те мечут копья, охотятся, разводят костёр и поют песни. Замечательный вечер продолжился в ресторане с концертом, после чего собрались у костра и фотографировались с туземцами.

            – Что за день чудесный! – воскликнула, вернувшись в отель, Настя.

            – И не только день, весь отпуск удался, – поправил ее Александр. – Как я и обещал – на все сто!

 V 

            На следующий день в самолёте Настя, обхватив руку Александра, положила голову на его плечо. Алёша спал в своём кресле, утомленный активным отдыхом.

            – Боже! Как хорошо было! – Настя подняла глаза на мужа. – Мне не верится, что это всё кончится.

            – Не поминай Бога всуе, – поправил её Александр. – Скажи лучше, что ещё хочешь, у нас в Сиднее ещё три дня будет.

            Настя задумалась и вдруг оживилась.

            – Знаю! Знаю, что я хочу! – воскликнула неожиданно она и серьёзно посмотрела на Александра.

            Александр с удивлением посмотрел на жену и сам, удивляясь себе, произнёс серьёзно:

            – Проси, что хочешь. Всё выполню.

            Анастасия как будто ждала этого и выпалила скороговоркой:

            – Хочу, чтоб Алексея крестили в Сиднее!

            Александр весь поджался и, отодвинув лицо назад, раздражённо выдавил из себя:

            – Ты что это придумала? Зачем тебе это? Ты знаешь моё отношение к предрассудкам!

            – Саша! Какие это предрассудки, если ты сам замечание делаешь, чтобы Бога всуе не поминать, – удивилась искренне Настя.

            – Анастасия! Ведь так хорошо отдохнули, зачем тебе праздник портить? Пусть вырастет и сам решает. Я не хочу ребёнку навязывать догм и суеверий.

            – Сашенька! Какие суеверия? Речь идёт о спасении души.

            – Ну, ты вообще, мать! Я смотрю, у тебя «крыша поехала» от австралийского солнца!

            – Неправда, Саша. Ты знаешь, что я этого с его рождения желала. И всегда просила об этом. Ты мне сам сказал: «Проси, что хочешь! Всё выполню!» А как на счёт слова купеческого?

            – Ну, ты, мать, хватила! – Александр откинулся в кресле и задумался.

            – Соглашайся, папа, – нежно попросила Настя. – Ему от этого хуже не будет. Уважь меня.

            Озадаченный и помрачневший Александр понял, что попался. Любил держать свои обещания. Самолюбие не позволяло показать себя несостоятельным.

            – Поймала ты меня, мать, – строго, но уже без раздражения, произнёс Александр, теребя рукой подбородок. – Как же ты это видишь?

            – Очень просто, дорогой. Попросим Ирину, она всё организует, она в Сиднее всё знает.

            – Ну, хорошо, – дал добро Александр. – Приедем в Сидней, позвонишь ей.

            – Я не буду ждать до Сиднея, позвоню прямо сейчас, если ты не против? – Настя посмотрела на мужа широко открытыми глазами.

            – Делай, как хочешь, – Александр отвернулся в окно и, откинув кресло, стал рассматривать причудливые облака за бортом.

            Настя уже набирала номер.

 

            Александр не заметил, как заснул. Проснувшись, поднял кресло и, озираясь по сторонам, увидел Настю, говорящую через проход с сыном.

            – Настя, долго я спал? – спросил жену Александр.

            – Ровно час. Мы уже к Сиднею подлетаем, – радостно откликнулась она.

            – Ну и о чём ты с Ириной договорилась? – поинтересовался Александр.

            – А вот о чём, – Настя подалась к мужу и поделилась новостями. – Послезавтра, за день до отъезда, в Сиднейском соборе Петра и Павла отец Иоанн окрестит Алёшеньку. Договорились на двенадцать. Нужно приехать заранее, иметь с собой белую рубашку, белое полотенце и крестик крестильный. До собора от отеля минут тридцать. Выедем за час. Ира всё подготовит.

            – А она со священником договорилась? – выражая сомнение, спросил Александр.

            – Конечно, Саша. Я ей перезванивала. Она сказала, что нам повезло, отец Иоанн может только в этот день и, вообще, он батюшка, что надо, Святым Духом движим!

            – Ну, дела, – развёл руками Александр. – А мне тут сон приснился, ты не истолкуешь?

            – Саша! Сколько раз тебе говорила, снам верить нельзя, их выкидывать из головы надо, – снисходительно посмотрела на мужа Настя.

            – Ты знаешь, это необычный какой-то. Хочется рассказать...

            – Ну, хорошо, рассказывай, – улыбаясь, согласилась Настя.

            – Иду я за кем-то по узкой дорожке, а вокруг – поля с молодыми посевами. Человек предо мной, необычно-большой, больше меня, можешь представить, а идёт, ногами земли не касается и показывает мне молодые ростки, густо из земли восходящие. Потом смотрю: он их окучивает и поливает одним инструментом необычным, и я понимаю, что поля эти мои, и он для меня старается. И тут я проснулся. Ну, что ты скажешь?

 

Анастасия задумалась, но улыбка не сходила с её лица. Она посмотрела на мужа и сказала просто:           

– Это хороший сон, Саша.

            – И я так почему-то почувствовал, – обрадовался Александр.

 

            За день до крещения Настя рассказывала сыну об этом таинстве. Алёша воспринимал всё с интересом. Ему нравилось само слово «таинство». Загадочность и присутствие чего-то таинственного захватывали его внимание.

            Александр же был задумчивый и придирчивый ко всему, показывал своим видом, что не разделяет происходящего, но уступает прихоти матери.

            В день крещения приехали в собор и представились священнику, который спросил родителей о вере и спросил: венчаны ли? Узнав, что не венчаны, обронил строго:

            – Во грехе живёте.

            Александр с миной на лице покосился на Анастасию, говоря глазами:

            «Ну, и затеяла ты...».

            Благообразный, убелённый сединами, отец Иоанн имел лик святого. При строгих глазах он имел мягкий и добрый голос. Седая гладкая борода подчёркивала его духовную мудрость. Говорил если и строго, но не обидно. Было видно, что он светится желанием добра и к крещению относится как к величайшему и необходимому для души таинству.

            Узнав от Ирины, что кто-то хочет срочно крестить ребёнка, вопросов не задавал и согласился, сказав только, что иметь с собой надо.

            Отец Иоанн попросил Александра помочь установить купель для крещения и набрать воды.

            Александр, узнав, что необходимо полное погружение, да ещё и не в подогретую воду, удивился и рассердился:

            – Да вы что, батюшка, хотите, чтоб я ребёнка отсюда с воспалением лёгких увёз?

            Отец Иоанн, не обратив внимания на сердитые нотки отца, продолжал давать указания, кому где стоять, где что приготовить. И потом, как ни в чём не бывало, обратился к Александру:

            – А вы, папаша, не волнуйтесь. Я в такой воде и младенцев крещу. Вот как освящу её, так она мягче парного молока станет.

            – Ну, это вообще, что-то непонятное, – бормотал себе под нос Александр, гневно поглядывая на супругу. – Что, нельзя просто побрызгать, как у нас все делают?

            – Нельзя, любезный, – кротко продолжал священник. – Я думаю, вы потому ко мне и приехали...

            Настя как будто не замечала настроения мужа, стоя чуть в стороне с Ириной и водителем, которые старались помочь, как могли. Александр же показательно отстранился от происходящего и всем видом показывал, что он «умыл руки».

            Купель установили в храме за притвором, набрали воды, и отец Иоанн установил свечи. Читая молитвы, он освящал воду. Голос его, то возвышаясь, то утихая, наполнял храм и возносился вверх. Читался Символ Веры. Что-то необычное чувствовалось в воздухе. И вот наступил момент трёхкратного погружения. Отец Иоанн, погружая Алёшу в воду, громко провозглашал:

            – Крещается раб Божий Алексий во имя Отца... и Сына... и Святаго Духа...

            Не успел он погрузить Алексея третий раз в воду со словами «и Святаго Духа...», как, неожиданно, яркий солнечный свет ворвался в небольшие окна под куполом и заиграл солнечными зайчиками в большой хрустальной люстре над алтарём, потом перекинулся через другие окна собора и осветил купель.

            Алексей стоял счастливый по пояс в воде. Улыбка сияла на его лице, большие капли воды искрились на плечах, как жемчужины. Золотое сияние наполнило храм. Удивлённая Ирина обратилась к водителю:

            – Ой, что это?

            – Снизошла благодать, – еле расслышала она позади умилённый голос женщины за свечным ящиком.

            Отец Иоанн, продолжая службу, накинул на Алексея полотенце. И вдруг с громким шумом что-то упало на пол. Все обернулись на звук и увидели Александра. Крепкий и крупный Александр упал на колени, как подкошенный. Насте показалось, что он побледнел. В этот момент Александр закрыл лицо руками и издал странный звук, потом ещё и ещё. Все поняли, что он рыдает. Александр, стоя на коленях, рыдал во весь голос, не желая и не в силах остановиться. На миг присутствующие растерялись, и Алёша тревожно посмотрел на отца. Отец Иоанн обвёл всех взглядом и не громко, но уверенно произнёс:

            – Ничего, ничего, это бывает, – и продолжил таинство, надев на Алёшу белую рубашку, повёл его вокруг купели.

            Александр продолжал вздрагивать от рыданий. Настя подошла к нему, положила руку на плечо:

            – Саша, какой ты чудесный! Я ведь тебя за это полюбила, за душу твою!

            Александр оторвал руки от лица и, смотря на жену красными глазами, всё ещё рыдая, произнёс:

            – Пропащая моя душа, Настенька, открылось мне сейчас... А он мне во спасение. – Александр указал на сына.

 

            Ехали в отель притихшие. Необычность происшедшего в соборе придавала особую торжественность событию. Иногда Ирина комментировала проезжающие районы, рассказывала, кто, где живёт, какие иммигранты населяют их, делилась историями из жизни и изредка поворачивалась назад, испрашивая «добро» на повествования.

            Анастасия благодарно кивала головой, Алёша слушал каждое слово с большим вниманием, Александр, отрывая глаза от затемненного окна Мерседеса, одобрительно переводил глаза на Ирину.

            При входе в гостиницу распрощались с Ириной до вечера, договорившись вместе отметить праздник, и не успели зайти в холл, как Александр, торопясь, обратился к супруге:

            – Настя! Ты знаешь, что там было?

            – Догадываюсь, Сашенька, – осторожно произнесла Настя, стараясь не растревожить его чувства, и предложила. – Пойдём, ты мне в номере расскажешь.

 

            Александр велел сыну поиграть на компьютере в своей спальне, а сам, расхаживая по зале, уставленной цветами, поглядывая на жену, сидящую в кресле, начал свой рассказ:

            – Ты помнишь, когда священник погрузил Алексея третий раз в воду и сказал: «...И Святаго Духа», то внезапно яркий солнечный свет появился везде сквозь окна. Этот свет ослепил меня, я тогда стоял за колонной и подумал: «Ну, надо же!» И вдруг вижу посреди храма, на возвышении, сидит на троне, в сиянии света неприступного, человек будто. Золотое свечение исходит от него во все стороны, да такое, что смотреть нельзя и рассмотреть лица его невозможно. Вижу только глаза, сияющие любовью необыкновенной. И тут голос раздался во всём храме: «А что он?» И голос этот такой справедливый, такой честный и безаппеляционный, что ни спорить с ним, ни возразить ему и мысли нет! Я понял, что вопрос обо мне. И слышу, как за моей спиной, в ответ раздалось: «Ничего».

            Мне стало жутко стыдно и страшно оттого, что во мне не нашлось ничего достойного. И вижу я, как моё тело вдруг поднялось в воздух и внезапно распалось на мельчайшие частицы, будто пыль звёздную, и двинулось, по спирали, напоминающую мини-вселенную, где я еле узнавал свои очертания: руки, ноги, тело, – и замерло. И понял я, что меня взвешивают, мои дела, поступки, что доброго я сделал, и ничего не находится во мне для вечной жизни. Страх охватил меня. Такого страха я не испытывал никогда в жизни. И страшнее страха перед Судом Божьим и быть не может. И взмолился я тогда всей душой и возрыдал к Господу о помиловании, ссылаясь, в оправдание, на сына, что оставить его нельзя и тебя тоже.

            И вижу, вдруг Алёша появился и вступает на другую чашу весов, и весы уравновешиваются. И голос сверху возвещает: «Отрок сей ему во спасение!»

            И моментально молекулы тела моего, в спирали, двинулись в обратном направлении и опять в моё тело образовались. И тут я почувствовал, как ты руку мне на плечо положила и успокаиваешь меня, а я на коленях стою и рыдаю.

            Анастасия смотрела на мужа и молчала, понимая, что это событие уже поменяло Александра и его жизнь, и её с Алексеем тоже.

            – Саша, а помнишь, – внезапно нашлась она. – Сон, который тебе приснился в самолёте... Это был Ангел... Тот, который тебя по полю с молодыми ростками водил, а ногами земли не касался, ухаживая за зелёными всходами. А посев молодой принести урожай должен хороший, с Божьей помощью, это и будут твои дела, плоды добрые и Алёшка тебе во спасение, он же чадо твоё, плод твой, который оберегать надо от зла всякого. Крестив его, ты уже большое дело сделал.

            – Ну что ты, Настя, крестила ты его, этого у тебя не отнять! – спохватился Александр.

            – Саша, ты помнишь, что отец Иоанн сказал, когда ты на храм пожертвовал? – спросила серьёзно Анастасия.

            Александр посмотрел на жену, восстанавливая в памяти события дня и, задумавшись, произнёс:

            – Что-то на счёт милостыни?

            – Он назвал тебя купцом знатным и сказал, что у каждого своё место в мiре и что с каждого спросится о делах его, и добавил, что милостыней многие грехи прощаются. Что помогать нуждающимся надо, и в стране твоей таких много. Он привёл притчу библейскую о купце богатом, который, получив большой урожай, решил расширить свои хранилища и житницы, чтоб хватило ему на многие годы, а не знал, что душу его в ту же ночь Бог заберёт.

            – Вспомнил! Вспомнил! Я всё понял! – воскликнул Александр. – Помогать другим надо, не надеясь на награду от них. Сколько раз я слышал, что Бог велел делиться! Он всё подаёт! А сам и не задумывался над этим, везде выгоду искал, делясь с другими, только когда надо было. 

            Александр заметил краем глаза, что дверь из комнаты Алексея открылась и сын, высунув голову, внимательно слушает отца и смотрит на мать. Александр, повернувшись к нему, протянул руки:

            – Чадо моё! Чудо моё, мне во спасение!

            Алёшка бросился в объятия к отцу, и Александр, подхватив его, поднял над головой и закружился с ним, радуясь чувству любви, которое переполняло его.

            – Настя, – обратился к жене Александр. – У нас до вечера не так уж много времени. Я хочу купить подарки Ирине и водителю, они же наши кумовья стали, породнились мы с австралийцами, – смеялся радостно Александр.

            – Идём все вместе! – весело отозвалась Настя.

 VI 

            Выходя из гостиницы, Александр впервые приветливо посмотрел на молодых швейцаров в ливреях и улыбнулся им. До этого он их не замечал, никогда не встречаясь глазами. Периодически совал им купюры в кулак за усердие, называя про себя халдеями. Также и с официантами был неприветлив, и с другой обслугой, с зависимыми людьми, считая, что и чаевых с них хватает, часто давая им про себя нелестные определения. Бывало, и вслух осуждал любого, кто под руку попадётся. Мальчишка на ногу в магазине наступил – «уродец», на машине кто-то подрезал – «козёл», портье не поспел вовремя – «придурок», другой кто сделал что не так – «выродок». Анастасия, если услышит от него подобное, всегда одёрнет: «Не смей», и добавит: «Не ругайся, ты что, не знаешь, что Бог таких не слышит?». Он же смеялся: «Не слышит и не видит, у Него своих дел на небе хватает».

            Сейчас Александр чувствовал себя по-другому, он был благодарен всем, ему хотелось каждому улыбнуться.

            Прилетев в Австралию, он сразу заметил, что австралийцы очень улыбчивы, хотя и приятно было, а в голове мелькнуло: «Чего лыбятся?» А сейчас, вспомнив это, он кричал в себе: «Какой же я был дурак!»

 

            В памяти Александра стояли глаза, полные неземной, всеобъемлющей любви, которые видел он сегодня в храме в необыкновенном сиянии.

            «Любовь! Такая любовь!» – думал Александр. – «Такая любовь никогда не перестаёт!»

            «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт... »*

 ________

*Первое Послание к Коринфянам Святого Апостола Павла XIII, 4 – 8.


Дополнительно по данному разделу:
Принцип подобия в древнерусской музыкальной культуре и агиографии
О мастерах и Маргаритах
Житие Сергия Радонежского и литературные традиции Православного Востока: особенности преемственности
ЛЕВИАФАН: обзор отзывов на фильм Звягинцева. Часть вторая: Воронка
Роль парадокса в Житии Св. Сергия Радонежского, написанном Епифанием Премудрым
Поэтика повторов у Епифания Премудрого (на материале Жития Сергия Радонежского)
Нравственные императивы древнерусского летописца
«ВЕРНОСТЬ»: проповедь в стихах
Николай Гоголь и святитель Николай
РУССКИЙ КРЕСТ. Поэма


Назад | Начало | Наверх
Главная страница | О задачах издания | Хроника церковной жизни | Проповеди, статьи | История Церкви | О Катакомбной Церкви | Православное богословие | Православное богослужение | Православная педагогика | Православие и наука | Православная культура, литература | Истинное Православие и апостасия | Истинное Православие и сергианство | Истинное Православие и экуменизм | Апостасия РПЦЗ | Расколы, секты | Жития подвижников благочестия | Православная миссия | Пастырское училище | Фотогалерея | Проповеди-аудио

Хроника церковной жизни 
СЕРГИАНСТВО В ДЕЙСТВИИ: В РПСЦ установили литургическое прошение о воинстве неосоветской РФ, «о еже на враги победы и одолении»

К 70-летию провозглашения Сталиным митр. Сергия (Страгородского) первым советским патриархом в МП пытаются «догматизировать» сергианство

Официальное заявление Сербской ИПЦ по поводу нападения на храм СИПЦ под Белградом и избиения иеромонаха Максима

Нападение на храм Сербской Истинно-Православной Церкви и избиение священника СИПЦ

Детский Рождественский спектакль в Леснинском монастыре

Редакция журнала «Вѣра и Жизнь» провела международную конференцию «Исихазм в истории и культуре Православного Востока: к 290-летию старца Паисия Величковского»

ВИДЕО: Проповеди Преосвященного Епископа Стефана Трентонского и Северо-Американского

Все сообщения >>>

О Катакомбной Церкви 
Богоборництво і гоніння на Істинно-Православну (катакомбну) Церкву на Чернігівщині

Памяти катакомбного исповедника Георгия Степановича Чеснокова (1928-2012 гг.)

Катакомбная инокиня Ксения Л.

Церковь Катакомбная на земле Российской

«ТРЕТЬЯ СИЛА» В СОВРЕМЕННОМ ПРАВОСЛАВИИ РУССКОЙ ТРАДИЦИИ. Современная наука начинает замечать ИПЦ, хотя и не выработала общепринятой классификации этой Церкви

Катакомбные Отцы-исповедники об отношении к власти и к советским паспортам

ИСТИННО-ПРАВОСЛАВНЫЕ ОБЩИНЫ В КИЕВЕ в 1930-х годах

Все сообщения >>>


Адрес редакции: E-mail: catacomb@catacomb.org.ua
«Церковные Ведомости» - вне-юрисдикционное православное духовно-просветительское издание, являющееся авторским интернет-проектом. Мнения авторов публикаций могут не совпадать с точкой зрения редакции. Одной из задач издания является освещение различных мнений о современной церковной жизни, существующих среди духовенства и паствы Истинно-Православной Христиан. Редакция оставляет за собой право редактировать или сокращать публикуемые материалы. При перепечатке ссылка на «Церковные Ведомости» обязательна. 

Rambler's Top100 Находится в каталоге Апорт Рейтинг@Mail.ru Каталог BigMax.ru