Версия для печати

ПАЛОМНИК В СТРАНУ ДОБРОТЫ

***

Славить и петь Твоё Имя,

Господи, дай мне сил!

Чтобы промеж другими

лучшего не просить.

Знаю, что сила слова –

большая, чем моя,

и обновится снова

в Слове Твоём Земля.

…в городе, в церкви, в поле,

в шуме и в тишине,

Боже, да будет воля –

Воля Твоя во мне.

***

Я милости прошу, ведь Он не узнан:

и рядом станет – всё не отзовусь.

И будет биться слово, словно узник,

не у моих ли отчуждённых уст?

…Он входит в дом, где молча чинят сети,

где трудятся и плачут рыбаки,

где, возле дома затаившись, дети

в кострище раздувают угольки…

Я милости прошу, где поступь глуше,

где не училась искреннею быть,

где, оттого что не умею слушать,

так странно и мучительно – любить.

***

И шли толпой. Их голоса гудели.

Свет фонарей перетекал во тьму.

Не верилось, что кто-то в самом деле

путь через сад указывал к Нему.

Не верилось, что этот провожатый

свою беду доводит до конца.

И звёзды жались в облаке лохматом,

чтобы не видеть бледного лица…

«Учитель!..» И пророчество сомкнулось:

Пилат, Голгофа… Пала темнота.

И в ней земля вдруг глухо содрогнулась –

всей глубиной – под тяжестью Креста.

***

Научи мя молчанию, Господи,

научи не сорить болтовнёй,

чтобы речь, не задетая гордостью,

обернулась сегодняшним днём.

Чтобы слово Твоё, словно деревце,

прорастало… А я не при чём.

Так спокойно живётся и верится,

будто Ангел стоит за плечом.

***

1

Начало двадцатого века

наступит на человека,

глазницами смотрит сухими,

силится вымолвить имя…

Но сумерки над эпохой –

лучше совсем ни вздоха.

А человек – он был ли?

– Да про него забыли.

2

Это полночь скребёт окно,

мёрзлой веткой стучится жуть,

это за городской стеной

чьи-то кони в буране ржут.

Поднимись и задуй свечу,

спрячь под пологом образа:

год семнадцатый – слышишь? Чур!

Ты ему не гляди в глаза.

Темнота. От луны круги.

Кто-то возится до утра.

И от цепкой слепой пурги

стынут жилы оконных рам.

3

Но найдётся в глуши деревня,

где млад и стар

приютят слепую блаженную

ради Христа.

И зерно полетит из рук

средь полей…

Видишь, стало вокруг

чуть светлей.

***

Шелест книжных страниц, словно шелест волны вдалеке,

словно в долгой бессоннице чьё-то желанье согреться.

Осторожней шурши кочергою в своём очаге:

может, именно там, под золой, оловянное сердце.

Слышишь шёпот Русалочки?.. – сумрак наводит мосты

между сказкой и явью, где наши старанья убоги.

И бредёт старый автор – паломник в страну Доброты –

но чем дальше, тем больше печали на этой дороге.

***

Так подходят к постели больного, родного, любимого, –

никому не желаю вот так же, как я, подойти,

когда время уже истекло, отстучало, отбило ли

и прощанье с прощением затвердевают в кости.

Так подходят… подушка лежит ослепительно белая…

где-то сбоку стою, непривычно платок теребя,

понимая, что всё, что когда-то сказала и сделала, –

только крохотный шаг, только жест от себя до себя.

Подожди! И вослед – нестерпимее – выбежать хочется,

но уже не догнать: простынь… облако… простынь… пробел…

Вот тогда понимаешь, что нет на Земле одиночества…

Запах спирта. Сквозняк. И глаза не поднять, оробев.

***

Взывать? просить? о ком? о чём? – не знаю,

теряю голос в духоте предчувствий,

как будто бы беда подсела с краю

и стало вдруг на всей планете пусто.

Услышь меня! Не в храме и не в хоре:

Услышь меня! Прошу Тебя об этом!..

Безгласны образа. В их разговоре

исчезновенье пустоты – ответом.

***

Гореть акафистом, строкой на стане нотном,

пока ещё жива, пока свободна,

и выбирать, и каяться, греша, –

как отсвет пламени – горячая душа.

А если в церкви – искренно молиться.

Следы оставить – так лучи на лицах,

стихи на листьях… звуки и слова.

Пока ещё горю, пока – жива.

***

И ещё не обобраны вишни,

ноты лета багровы и спелы,

и на даче, за домиком ближним,

не увидеть границу раздела

облаков и тумана. Откуда

этот вечер? Ни звука не слышно.

Я в ведёрко тихонько, как чудо,

опускаю по ягодке вишню.

…так и жить бы у солнечной кромки,

где закатных аллей поворот,

не гадая, в которые сроки

нас, как вишню, Господь соберёт.

***

В траве кузнечики строчат, не умолкая.

Не жаль, что ничего не разберёшь:

здесь всё и так – как слово из молитвы.

Мне оттого спокойно и не страшно.

А вся земля пропахла земляникой,

и смерть – всего лишь девочка с лукошком.

***

Мне светло оттого, что вы есть, и от радости: будет

Воскресенье Христово, – от этого ныне светло.

Я улыбку дарю бессловесно: в апрельские будни

дорастает душа до несказанных радостных слов.

Чтоб однажды проснуться в весну,

       чтобы выдохнуть: «Здравствуй...»

«Здравствуй!», – утру навстречу и солнечным бликам вокруг.

С детства верю, что солнце, ликуя, играет на Пасху,

только вот почему-то никак подглядеть не могу.

А когда, разуверившись, думаю: сказки не будет

и  сейчас на Земле – лишь уныние день ото дня, –

мне на этой Земле, словно в сказке, встречаются люди,

что и духом, и словом своим превосходят меня.

***

…но я не одна.

Есть во мне тишина,

смыкающая края.

Больше, чем ты и я,

больше, чем стая слов

из зыбких земных основ,

то, что живёт во мне,

рождённое в тишине.

***

Листвой и солнцем город замело.

Поверим: холодов не будет вовсе.

Как промежуток между «до» и «после» –

последнее осеннее тепло.

Последнее… и солнце, заходя,

нам самый тонкий луч оставит осью

для радости, для памяти. А осень

удержится на паузе дождя.

…И через сырость, вставшую стеной,

мы смотрим вновь на узенькую просинь

и то ли вопрошаем, то ли просим,

как голуби, глядящие в окно.

     До ясной зари

1

И куда идти, к кому обратиться: «Отче!»,

если лес дремуч, а к скиту замело дорогу?..

если ветер филином ухает и хохочет,

ледяным заклятьем морозы скрепляют воду.

Деревенька зябко прижалась к стволам деревьев.

…далеко-далеко отсюда, за снежной битвой,

словно в мире ином, теплится свечка в келье

и Андрей Рублёв берётся за кисть с молитвой.

2

А весна по полям тихо идёт.

Тихо идёт, да ручей поёт

весну красную –

весну красную, зарю ясную.

3

– Слышишь поступь? Кто-то здесь наяву?

– То Егорий отмыкает траву,

золотым ключом сияет роса –

есть такие на земле чудеса.

И порой одна лишь поступь слышна,

где проходит перелеском весна, –

что-то в нас и день и ночь напролёт

ей навстречу, словно птаха, поёт.

4

И течёт колокольный звон, и растёт трава,

и упрямые ласточки гнёзда под крышей лепят,

но когда начинает смеркаться едва-едва

поднимается месяц острый над русой степью.

5

– В чуткой тревоге, в поздней весне

кто Русь сбережёт, скажи!

– Всадник на белом коне

обходит её рубежи.

***

Звучат во мне стихи –

строкою день согрет,

хотя они тихи,

как карандашный след.

Полночная свеча –

для каждого гори! –

то радость, то печаль

проступит изнутри.

А если темнота –

приникнув к бытию,

успеть бы прошептать

о том, как я люблю.

…и чувствую: права,

когда звучат в ответ

блаженные слова,

похожие на свет.

Вера и Жизнь. Православный журнал. - № 1 (12), 2008. - Чернигов. - С. 108-114.